Том 12
Шрифт:
Потому, в-третьих, что размеры добавочного налога уменьшаются из года в год.
Правильно ли поступаем, называя этот добавочный налог словами “нечто вроде дани”? Безусловно, правильно. Этими словами внушается нашим товарищам одиозность, нежелательность добавочного налога и недопустимость его сохранения на долгий срок. Называя так добавочный налог на крестьянство, мы хотим сказать, что мы берем его не по желанию, а по нужде<U>, что мы, большевики, должны принять все меры к тому, чтобы ликвидировать этот добавочный налог при первой возможности, как можно скорее.
Такова суть вопроса о “ножницах”,
Бухарин, Рыков и Томский попытались было придраться к слову “дань” и стали обвинять партию в политике военно-феодальной эксплуатации крестьянства. Но теперь даже слепые видят, что это была нечестная попытка бухаринцев грубейшим образом оклеветать нашу партию. Теперь даже они сами вынуждены молчаливо признать, что с болтовней о военно-феодальной эксплуатации они провалились с треском.
Ибо одно из двух:
либо бухаринцы признают неизбежность в данный момент “ножниц” и “перекачки” средств из сельского хозяйства в промышленность, — и тогда они должны признать клеветнический характер своих обвинений и полную правоту партии;
либо они отрицают неизбежность в данный момент “ножниц” и “перекачки”, но тогда пусть скажут они об этом прямо для того, чтобы партия могла их зачислить в разряд противников индустриализации нашей страны.
Я мог бы, во всяком случае, сослаться на ряд речей Бухарина, Рыкова и Томского, где они без оговорок признают неизбежность в данный момент “ножниц”, неизбежность “перекачки” средств из сельского хозяйства в промышленность. А ведь это и есть признание формулы “нечто вроде дани”.
Что же, продолжают они стоять на точке зрения “перекачки”, на точке зрения сохранения “ножниц” в данный момент или нет? Пусть скажут они это прямо.
Бухарин. Перекачка нужна, но “дань” неудачное слово. (Общий смех.)
Сталин. Стало быть, по существу вопроса у нас нет разногласий, стало быть, “перекачка” средств из сельского хозяйства в промышленность, так называемые “ножницы”, добавочный налог, “нечто вроде дани” — является необходимым, но временным средством индустриализации страны в данный момент.
Очень хорошо. В чем же тогда дело, из-за чего шум? Не нравится слово “дань”, или “нечто вроде дани”, так как это выражение они считают неупотребительным в марксистской литературе?
Что же, поговорим о слове “дань”.
Я утверждаю, товарищи, что это слово давно уже получило права гражданства в нашей марксистской литературе, например, в статьях тов. Ленина. Это может удивить кое-кого из тех, которые не читают Ленина, но это факт, товарищи. Бухарин “разорялся” здесь насчет того, что марксистская литература не может, будто бы, терпеть слова “дань”. Он возмущался и удивлялся по поводу того, что ЦК партии и вообще марксисты позволяют себе употреблять слово “дань”.. Но что же тут удивительного, если доказано, что это слово давно уже получило права гражданства в статьях такого марксиста, как тов. Ленин? Или, может быть, Ленин не удовлетворяет требованиям марксиста с точки зрения Бухарина?
Возьмите, например, статью такого марксиста, как Ленин, “О “левом” ребячестве и о мелкобуржуазности” (май 1918 г.) и прочитайте там следующее место:
“Мелкий буржуа, хранящий тысченки, враг государственного капитализма, и эти тысченки он желает реализовать непременно для себя, против бедноты, против, всякого общегосударственного контроля, а сумма тысченок дает многомиллиардную базу спекуляции, срывающей наше социалистическое строительство. Допустим, что известное число рабочих дает в несколько дней сумму ценностей, выражаемую цифрою 1000. Допустим, далее, что 200 из этой суммы пропадает у нас вследствие мелкой спекуляции, всяческого хищения и мелкособственнического “обхода” советских декретов и советских распорядков. Всякий сознательный рабочий скажет: если бы я мог дать 300 из тысячи, ценою создания большего порядка и организации, я бы охотно отдал триста вместо двухсот, ибо при Советской власти уменьшить потом эту “дань”, скажем, до ста или до пятидесяти, будет совсем легкой задачей, раз порядок в организация будут налажены, раз мелкособственнический срыв всякой государственной монополии будет окончательно сломлен” (т. XXII, стр. 515).
Кажется, ясно. Не объявить ли тов. Ленина на этом основании сторонником политики военно-феодальной эксплуатации рабочего класса? Попробуйте, дорогие товарищи!
Голос. Все-таки по отношению к середняку никогда не употреблялось понятие “дань”.
Сталин. Не думаете ли вы, что середняк ближе к партии, чем рабочий класс? Ну и марксист вы липовый. (Общий смех.) Если можно насчет рабочего класса говорить о “дани”, насчет рабочего класса, партией которого мы являемся, почему нельзя сказать то же самое насчет середняка, который является всего-навсего нашим союзником?
Кое-кто из придирчивых людей может подумать, что слово “дань” в статье “О “левом” ребячестве” является у тов. Ленина обмолвкой, случайной обмолвкой. Проверка, однако, показывает, что подозрение придирчивых людей лишено всякого основания. Возьмите другую статью или, скорее, брошюру тов. Ленина “О продналоге” (апрель 1921 г.) и прочитайте там стр. 324 (т. XXVI, стр. 324). Вы увидите, что только что приведенная цитата насчет “дани” дословно повторена там тов. Лениным. Наконец, возьмите статью тов. Ленина “Очередные задачи Советской власти” (т. XXII, стр. 448, март-апрель 1918 г.) и вы увидите, что Ленин и здесь говорит о “дани (уже без кавычек), платимой нами за нашу отсталость в деле организации всенародного учета и контроля снизу”.
Выходит, что слово “дань” представляет в статьях Ленина далеко не случайный элемент. Это слово употребляется у тов. Ленина для того, чтобы подчеркнуть временный характер “дани”, поднять среди большевиков энергию и направить ее на то, чтобы ликвидировать при первой возможности эту самую “дань”, платимую рабочим классом за нашу отсталость, за наши “неполадки”.
Выходит, что с выражением “нечто вроде дани” я нахожусь в довольно хорошей компании марксистов, в компании тов. Ленина.