Том 14. М-р Моллой и другие
Шрифт:
Предаваясь этим печальным мыслям, словно Лот перед бедою, он вдруг заметил, что банда затихла, а Пэт и Хьюго идут к столику.
Как оказалось, то был обман, джаз просто набирал силы. Не надеясь его перекричать, Пэт выжидательно смотрела на Хьюго. Но он покачал головой.
— Там, на балконе, Ронни Фиш, — сообщил он. — Мне надо с ним побеседовать. Срочные дела. Садись, говори с Джоном, тем хватает. До скорого! Если что приглянется, заказывай, невзирая на цену. Спасибо Томасу Дж., сегодня я богатый.
И он исчез в толпе; Пэт села; а Джон понял, что несправедлив к «Горчичнице». Очень
— Ой! — испугался он, — Что случилось?
— Ничего.
— А почему ты так смотришь?
— Как?
— Ну, так.
Джон не был мастером слова. Он не смог бы описать ни взгляд, ни общий вид, но они ему не нравились.
— Ты думал, я буду смотреть нежным смеющимся взором?
— А?
— «И, озаривши его нежным, смеющимся взором, дева робко спросила: "Ах, почему ты не смеешь сам говорить за себя?!"» Я думала, ты взял мысль из «Ухаживания Майлза Стендиша»: [81] «Ежели славный моряк хочет со мной обручиться, что ж он так странно молчит? Ведь с недостойной беседы не заключают помолвки…» Ну, и так далее. Когда-то я знала это наизусть. А сейчас хотела бы знать, ждешь ли ты ответа от меня или от поверенного?
81
«Ухаживания Майлза Стендиша» — поэма Генри УЛонгфелло (1807–1882), изданная в 1858 г.
— Не понимаю!
— Да? Странно…
— Пэт, в чем дело?
— Ах, ерунда! Когда мы с Хьюго танцевали, он сделал мне предложение.
Джон совершенно заледенел. Кузен не казался ему неотразимым, но все-таки, как он смеет…
— Предложение? — саркастически переспросил он.
— Да. От твоего имени.
— То есть как?!
— Попросил выйти за тебя замуж. Просто умолял. Те, кто слышал, были очень тронуты.
Она умолкла и, как ни странно, в зале, где джаз играл на бцс «Мою красотку», воцарилась тишина. Джон густо покраснел; воротничок его мгновенно превратился в петлю висельника. Хотелось ему одного — пойти на балкон, разорвать кузена на части и сбросить в зал.
Пэт первой обрела дар речи и быстро, сердито заговорила:
— Ничего не понимаю! Вроде бы ты не был такой медузой. Все-таки что-то соображал. Наверное, это — сельская жизнь. Совсем обмяк! А что с тебя взять? Живешь как овощ. Ешь, спишь, да еще с грелкой…
— Нет! — возразил Джон.
— Ну, в теплых носках, — уступила Пэт. — Поистине, сыр в масле. Вот ты и размяк вчистую. Да, мой дорогой, — она посмотрела на него, грозно поводя носом, как делала и в детстве. — Да, мой дурацкий, несчастный, глупый Джонни. Ты что, действительно думаешь, что можно выйти замуж за человека, который боится сделать предложение?
— Не думаю!
— Думаешь.
— Да нет же!
— Ты не просил Хьюго со мной поговорить?
— Конечно, нет. Сам полез, идиот. Я ему шею сверну!
Он
— Что ж, — сказала наконец Пэт, — наша мисс Уиверн ошиблась. А Хьюго был так уверен в твоих чувствах.
Петля стала тесней, но Джон как-то выдавил:
— Он прав.
— То есть как? Ты что, действительно…
— Да.
— Как бы это сказать? Питаешь ко мне…
— Да.
— Джонни!
— Ты что, слепая! — рявкнул он, озверев от смущения, не говоря о воротничке. — Ты что, не знаешь? Да я тебя любил даже в детстве!
— Ох, Джонни, Джонни! — ее серебряный голос осел от огорчения. — Только не в детстве! Я была мерзкой девицей. Дразнила тебя с утра до ночи.
— Мне это нравилось.
— Неужели тебе подходит такая жена? Мы слишком хорошо друг друга знаем. Ты мне — вроде брата.
Есть в языке невыносимые слова, для Китса — «отчаяние», для Джона — «брат».
— Точнее, — сказал он, — вроде идиота. Так я и знал, что ты будешь смеяться.
Пэт протянула руки через стол.
— Я не смеюсь, Джонни. Что тут смешного? Скорее уж, я плачу. Меньше всего на свете я хотела бы тебя обидеть. Ты — лучший из людей. Но, — она помолчала, — я не думаю о замужестве.
Она смотрела на него, пользуясь тем, что он, отвернувшись, смотрит на двухвостую спину дирижера. Да, лучший из людей. Чистый такой, добрый, надежный, не то что эти шустрые танцоры с усиками. И все-таки выйти за него — глупо. Брак — это, в сущности, приключение, а он такой уютный, домашний. Вот если бы он сделал что-нибудь романтическое…
— В прошлом году, — сказала она, — тут было получше. Джаз какой-то… Лица неприятные… Кстати, нравятся тебе эти Моллои?
— Вроде ничего, — отвечал Джон. — Хорошенькая девушка.
Пэт вздрогнула. Нет, что-то не так, словно появилась небольшая тучка.
— Да? — процедила она.
Именно тучка. Скажи это кто-нибудь другой, она бы поняла, что он хочет ее уколоть. Другой, но не Джонни! Он слишком честный. Честной была и она, а потому признала, что замуж — не замуж, но Джон ее собственность. Влюбляться в кого ни попадя он не вправе. В зале было жарко, и все же при одной этой мысли Пэт пробрал озноб.
— М-да-у… — сказала она.
Музыка оборвалась. Пары расселись. Мистер Моллой с дочерью вернулись к столику. Хьюго сидел на галерке, серьезно беседуя с Рональдом О. Фишем.
Рональд Овербери Фиш был очень румяным и очень важным. С Хьюго они учились в Итоне и Кембридже. Если Итон ими не гордился, то ему и хуже, что мы вправе сказать и о Тринити-колледже. [82] Хьюго всегда восхищался Ронни и невыносимо страдал, что должен его огорчить.
82
Тринити-колледж — один из колледжей Кембриджа, основан в 1320 г. (для монахов). Есть Тринити-колледж и в Оксфорде.