Том 15. Книга 2. Пошехонские рассказы

Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович

…дореформенный предводительский тип возведен в перл создания даже такими<…> беллетристами, как Загоскин и Бегичев… — Очевидно, имеются в виду губернский предводитель Двинский из романа М. Н. Загоскина«Искуситель» — «человек справедливый, исполненный чести и готовый всегда и во всяком случае стать грудью за последнего дворянина своей губернии», сделавшийся во время восстания под предводительством Пугачева «грозою мятежников» (ч. I, гл. 2), и уездный предводитель

Сундуков из хроники Д. Н. Бегичева«Семейство Холмских» — богатый помещик, хлебосол, владелец крепостного оркестра, хора и театра.

Я знал одного предводителя… — Ср. с рассказом о Федоре Васильевиче Струнникове в цикле «Пошехонская старина» («Предводитель Струнников»). О развитии в «Пошехонской старине» некоторых мотивов и образов «Пошехонских рассказов» см.: Н. В. Яковлев, «Пошехонская старина» М. Е. Салтыкова-Щедрина (Из наблюдений над работой писателя), М., 1958.

Пуле-о-крессон— цыпленок с салатом (франц.poulet aux cresson).

Уши— курортный городок на швейцарской стороне Женевского озера (Салтыков побывал там в августе 1881 г.).

…лучше тысячу раз чужие деньги из кармана украсть, нежели один раз в политическое недоразумение впасть! — Тема уголовного преступления как гарантии политической благонадежности развита в «Современной идиллии».

Евиан(Эвиан) — курортный городок на французской стороне Женевского озера.

Пурбуары— чаевые (франц.pourboire).

…допускали замену в ратническом сапоге подошвы картоном<…> довольствовали ратников гнилыми сухарями. — Специально о казнокрадстве в связи со снаряжением ополчения в Крымскую войну Салтыковым написан очерк «Тяжелый год» (см. т. 11 наст. изд.).

Экономические крестьяне— иначе государственные, то есть не барские, не крепостные, переведенные в казну. Считались лично свободными, как и другие разряды государственных крестьян.

Комитет о раненых— был учрежден в 1814 г. для оказания вспомоществования лицам, получившим раны и увечья как во время военных действий, так и в мирное время при исполнении служебных обязанностей.

Пряжка за тридцать пять лет— знак отличия «беспорочной службы» в гражданских чинах, дублировавший орден Владимира 4-й степени, с той же цифрой (И. Г. Спасский. Иностранные и русские ордена до 1917 года. Л., 1963, стр. 117).

Перемазанцы— название раскольников-старообрядцев поповского толка.

Перекувырканцы(перекувырдыши) — бранное прозвище сектантов-перекрещенцев (анабаптистов).

Временное

отделение. — Подразумевается временное отделениеземского суда. Образовывалось в составе земского исправника, местного станового пристава и уездного стряпчего и выезжало из уездного города (местопребывание земского суда) для расследования на местах важных дел.

…к празднику ленту дадут. — То есть орден Владимира, Станислава или Анны, которые носились на лентах (И. Г. Спасский. Иностранные и русские ордена до 1917 года. Л., 1963, табл. XXXV, XXXVI, XXXVII).

Вечер третий. В трактире «Грачи» ^*

Впервые — ОЗ,1883, № 10 (время вып. в свет неизв.), стр. 567–598, под заглавием: «Пошехонские рассказы. Вечер третий. В трактире «Грачи».

При подготовке рассказа для Изд. 1885Салтыков внес в текст несколько дополнений. Приводим три варианта ОЗ.

К стр. 53. В середине абзаца «Разумеется…», после «…горечь обманутых надежд…», отсутствовали слова: «…и ожидание грядущей беды, в форме отставки или упразднения…»

К стр. 57. В абзаце: «— Еще бы вы…» — отсутствовала фраза: «Об том, чтоб у всех один план, одна мысль, одна забота… вот об чем!»

К стр. 59. Вместо абзаца: «— Не я, а власть имеющие» — было: «— Не я, а прочие».

«Вечер третий», в отличии от двух предыдущих, целиком посвящен характеристике новой полосы реакции, начавшейся вскоре после убийства народовольцами Александра II. Наступление реакции показано здесь отраженным в политическом быте и социальной психологии трех общественных групп. Собеседники «комнаты первой»персонифицируют высшую правительственную администрацию; собеседники «комнаты второй»— среду рядовой служилой интеллигенции, «комнаты третьей»— либерально-демократическую интеллигенцию.

Истории либерального бюрократа «Пугачева», сторонника среднего курса «Жюст мильё», и проводника жесткого курса «Вожделенского»(«Комната первая») показывают, как смена правительственной политики сказалась на судьбах влиятельных верхов бюрократии, содействуя падению одних деятелей и возвышению других, более подходящих к взятому курсу.

История чиновника «Павлинского»(«Комната вторая») демонстрирует ужасавшую Салтыкова податливость, с какою широкие круги общества, в данном случае служилой интеллигенции, еще недавно «либеральничавшие», уступают натиску реакции и ее добровольных «содействователей», вроде Скорпионоваи Тарантулова.