Том 15. Простак и другие
Шрифт:
Старая леди, сидевшая на скамейке и взиравшая на них из-за зонтика, внезапно вмешалась в разговор:
— Кто этот молодой человек?
Джордж только сейчас заметил ее. Наверное, мать или тетушка, определил он. Нет, не тетушка — слишком уж встревожилась. Ну еще бы, совершенный незнакомец, налетел на них и начинает болтать с ее дочерью, или племянницей — кем там она приходится. Он стал оправдываться.
— Я познакомился с вашей… с молодой леди… — Что-то подсказывало ему, что это не лучший способ объясниться, но, черт возьми, что еще он мог сказать? — …прошлым вечером в казино.
И
— Значит, прошлым вечером вы играли в рулетку? — произнесла она.
Затем поднялась, само воплощение недовольства.
— Я возвращаюсь в отель. Когда уладите финансовые вопросы с вашим… другом, я бы хотела поговорить с вами. Я буду в номере.
Джордж тупо посмотрел ей вслед.
— Ну и ладно, — сказала девушка странным, натянутым голосом, словно разговаривая с собой. — Я даже рада.
— Боюсь, леди Джулия, ваша матушка обиделась, — озабоченно сказал Джордж.
Она удивленно посмотрела на него, затем в серых глазах загорелись веселые искорки, и она рассмеялась, откинувшись на спинку скамьи. Смех показался ему мягким, но слишком неуместным. Что такого он сказал? Странно.
В конце концов она остановилась, и на лице вновь заиграл румянец.
— Не знаю, что со мной, — вдруг сказала она. — Простите. Вы не сказали ничего смешного. Просто я не леди Джулия, и мамы у меня нет. Леди Джулия только что ушла, а я — ее компаньонка.
— Компаньонка!
— Точнее, теперь уже бывшая компаньонка. Она строгая, не разрешает даже приближаться к казино без нее. А я пошла.
— Значит… Значит, из-за меня вы потеряли работу, то есть место. Если бы не я, она бы не узнала. Я…
— Вы оказали неоценимую услугу, — ответила она. — Вы одним махом разрубили узел, который я не решалась развязать много месяцев. Знаете, как трудно, попав в колею, набраться мужества и вылезти из нее. Брат давно пишет, чтобы я ехала к нему в Канаду. А у меня нет воли, или сил, или что там еще нужно, чтобы решиться. Я знала, что попусту растрачиваю годы, но была вполне счастлива — по крайней мере, не несчастна. Вот так и получилось. Наверное, все женщины такие.
— И что теперь?
— Теперь вы вытащили меня из колеи. Уеду к Бобу первым пароходом.
Он задумчиво водил тростью по бетону.
— Там, вне колеи, тяжелая жизнь, — сказал он.
— Но это — жизнь.
Он посмотрел на прохожих. Казалось, они были далеко-далеко, где-то в другом мире.
— Послушайте, — хрипло сказал он, и замолчал. — Можно я сяду? — вдруг спросил он. — Я должен кое-что сказать, но я не могу, пока смотрю на вас.
Он сел рядом и уставился на яхту, качающуюся на якоре на фоне безоблачного неба.
— Вот что, — сказал он. — Давайте поженимся. Джордж почувствовал, что она резко повернулась и посмотрела на него. Он настойчиво продолжал:
— Я знаю, мы познакомились только вчера. Вы, наверное, думаете, я сумасшедший.
— Я не думаю, что вы сумасшедший. Просто немного донкихот. Вы очень любезны и жалеете меня, и слишком увлекаетесь, как вчера, в казино.
Он наконец повернулся к ней:
— Не
Она молчала, глядя на море, не замечая пестрой толпы. Тень от шляпки закрывала глаза, и он ничего не мог прочесть в них.
И вдруг, совершенно неожиданно, он почувствовал ее руку в своей, и она ухватилась за его пальцы, как утопающий хватается за веревку. Джордж увидел ее глаза, и сердце заколотилось от счастья. Это были глаза друга. Невероятно! Ведь он впервые повстречал ее только вчера.
— А теперь, — сказала она, — может, сообщите, как вас зовут?
Волны с мягким мурлыканьем набегали на песок. Где-то за деревьями в садах играл оркестр. Дул бриз, полон беззаботности и морской свежести. Юноша на скамейке вызывающе окинул взглядом толпу.
«Нет уж, — можно было прочесть в его глазах. — Я не какой-нибудь слизняк!»
БИТЬ БУДЕТ КАТБЕРТ
В курительную гольф-клуба вошел молодой человек, с грохотом швырнул на пол свою сумку, изнеможенно плюхнулся в кресло и стукнул по звонку.
— Официант! — воззвал он.
— Сэр?
Юноша с отвращением ткнул в сторону сумки.
— Унесите это. Клюшки можете взять себе, а не хотите — пусть забирает клуб.
С другого конца комнаты, из-под завесы табачного дыма, взглядом глубоким и задумчивым, таким, что приходит только после многих лет гольфа, за этой сценой с грустью наблюдал старейшина клуба.
— Бросаете гольф, молодой человек? — поинтересовался он.
Нельзя сказать, что помысел юноши застал старца врасплох: следя за игрой со своего высокого насеста близ девятой лунки, он видел, как юный игрок присоединился к послеобеденной партии, с трудом на седьмом ударе достиг первой лунки, а на подступах ко второй запустил два мяча в озеро.
— Да! — яростно вскричал юноша. — Рука моя больше не коснется этих клюшек! Бестолковая игра! Глупая, бессмысленная, дурацкая игра! Потеря времени — да и только!
Старик поморщился
— Ну зачем вы так? — упрекнул он.
— Потому что это правда! Кому нужен гольф? Жизнь — не шутка; она сурова, тем более сейчас, когда нас душат конкуренты, — а мы проматываем ее за гольфом. Да что он нам дает? Какой прок от гольфа, спрашиваю я вас? Приведите мне хоть один пример, когда любовь к этой вредной игре принесла хоть какую-то пользу.
Старец мягко улыбнулся.
— Их тысячи.
— Назовите хоть один!
— Ну что ж, — проговорил старик, — тогда из бесчисленных воспоминаний, что сразу приходят на ум, я остановлюсь на истории Катберта Бэнкса.