Том 15. Статьи о литературе и искусстве
Шрифт:
(Шарль-Поль Бодлер, «Цветы зла», т. I, Спб., 1907, перев, Эллиса)>
Для того, чтобы быть точным, я должен сказать, что в сборнике есть стихотворения менее непонятные, но нет ни одного, которое было бы просто и могло бы быть понято без некоторого усилия, — усилия, редко вознагражденного, так как чувства, передаваемые поэтом, и нехорошие, и весьма низменные чувства.
Выражены же эти чувства всегда умышленно оригинально и нелепо. Преднамеренная темнота эта особенно заметна в прозе, где автор мог бы говорить просто,
Вот пример из его «Petits po`emes en prose». Первая пьеса «L’'etranger».
— Qui aimes-tu le mieux, homme 'enigmatique, des: ton p`ere, ta m`ere, ton fr`ere ou ta soeur?
— Je n’ai ni p`ere, ni m`ere, ni soeur, ni fr`ere.
— Tes amis?
— Vous vous servez l`a d’une parole dont le sens m’est rest'e jusqu’`a ce jour inconnu.
— Ta patrie?
— J’ignore sous quelle latitude elle est situ'ee.
— La beaut'e?
— Je l’aimerais volontiers, d'eesse et immortelle,
— L’or?
— Je le ha"is, comme vous ha"issez Dieu.
— Eh! qu’aimes-tu donc, extraordinaire 'etranger?
— J’aime les nuages… les nuages qui passent., l`a-bas.,j les merveilleux nuages!..
— Кого ты больше всего любишь, скажи, загадочный человек? Отца, мать, сестру или брата?
— У меня нет ни отца, ни матери, ни сестры, ни брата.
— Друзей?
— Смысл этого слова до сих пор остался неизвестен мне.
— Отчизну?
— Я не знаю, под какой широтой она находится.
— Красоту?
— Я любил бы ее — божественной и бессмертной.
— Золото?
— Я ненавижу его, как вы ненавидите бога.
— Так что же ты любишь, удивительный чужестранец?
— Я люблю облака… летучие облака… в вышине… чудесные облака!
(Шарль-Поль Бодлер, «Стихотворения в прозе». Под ред. Л. Гуревич и С. Парнок, изд. «Посев», СПб., 1909)>
Пьеса «La soupe et les nuages» должна, вероятно, изображать непонятость поэта даже тою, кого он любит. Вот эта пьеса.
«Ma petite folle bien-aim'ee me donnait `a diner, et par la fen^etre ouverte de la salle `a manger je contemplais les mouvantes architectures que Dieu fait avec les vapeurs, les merveilleuses constructions de l’impalpable. Et je me disais `a travers ma contemplation: «Toutes ces fantasmagories sont presque aussi belles que les yeux de ma belle bien-aim'ee, la petite folle monstrueuse aux yeux verts».
Et tout-`a-coup je recus un violent coup de poing dans le dos, et j’entendis une voix rauque et charmante, une voix hyst'erique et comme enrou'ee par l’eau-de-vie, la voix de ma ch`ere petite bien-aim'ee, qui disait: «Allez-vous bient^ot manger votre soupe, s… b… de marchand de nuages?»
Моя маленькая сумасбродная возлюбленная подала мне обед, а я следил в открытое окно столовой за плавучими чертогами, воздвигаемыми господом богом из паров, за этими дивными сооружениями из неосязаемого. И, созерцая, думал: «Все эти фантастические призрачные красоты могут сравниться только с глазами моей прекрасной возлюбленной, этой маленькой сумасбродки, этого милого зеленоглазого чудовища».
Но тут я получил размашистый удар кулаком в спину
(Шарль-Поль Бодлер, «Стихотворения в прозе». Под ред. Л. Гуревич и С. Парнок, изд. «Посев», СПб., 1909)>
Как ни искусственно это произведение, с некоторым усилием можно догадаться, что хотел сказать им автор, но есть пьесы совершенно непонятные, для меня по крайней мере.
Вот, например, «Le Galant tireur», смысла которой я не мог понять совершенно.
Comme la voiture traversait le bois, il la fit arr^eter dans le voisinage d’un tir, disant qui’il lui serait agr'eable de tirer quelques balles pour tuer le Temps.
Tuer ce monstre-l`a, n’est-ce pas l’occupation la plus ordinaire et la plus l'egitime de chacun? — Et il offrit galamment la main `a sa ch`ere, d'elicieuse et ex'ecrable femme, `a cette myst'erieuse femme, `a laquelle il doit tant de plaisirs, tant de douleurs, et peut-^etre aussi une grande partie de son g'enie.
Plusieurs balles frapp`erent loin du but propos'e: l’une d’elle s’enfonca m^eme dans le plafond, et comme la charmante cr'eature riait follement, se moquant de la maladresse de son 'epoux, celui-ci se tourna brusquement vers elle, et lui dit: «Observez cette poup'ee, l`a-bas, `a droite, qui porte le nez en l’air et qui a la mine si hautaine. Eh bien! cher ange, je me figure que c’est vous». Et il ferma les yeux et il l^acha la d'etente. La poup'ee fut nettement d'ecapit'ee.
Alors s’inclinant vers sa ch`ere, sa d'elicieuse, son ex'ecrable femme, son in'evitable et impitoyable Muse, et lui baisant respectueusement la main, il ajouta:
«Ah, mon cher ange, combien je vous remercie de mon adresse!»
Проезжая в коляске по лесу, он велел остановиться подле тира, говоря, что ему хотелось бы сделать несколько выстрелов, чтобы убить Время. Убивать это чудовище — не есть ли это самое обычное и самое законное занятие для каждого из нас? И он галантно предложил руку своей дорогой, обворожительной и невыносимой жене, этой загадочной женщине, которой он был обязан столькими наслаждениями, столькими страданиями, а быть может также, и значительной долей своего вдохновения.
Несколько пуль ударилось далеко от намеченной цели; одна из них даже засела в потолке; и так как очаровательное создание безумно хохотало, насмехаясь над неловкостью своего супруга, — он вдруг круто повернулся к ней и сказал: «Посмотрите на эту куклу, вон там, направо, со вздернутым носиком и столь надменным видом. Так вот мой ангел, я представляю себе, что это вы». И, зажмурив глаза, он спустил курок. Кукла была обезглавлена. Тогда, наклонившись к дорогой, обворожительной и невыносимой жене своей, к неизбежной и безжалостной своей Музе, и почтительно целуя ее руку, он промолвил: «Ах, мой ангел! Как я вам благодарен за эту ловкость!»