Том 16. Фредди Виджен и другие
Шрифт:
— Джил говорит, ты якобы заходил ко мне вчера, — сказала она. — Держу пари, что это не так.
— Я заходил. Ты спала.
— Учитывая, что я за всю ночь не сомкнула глаз… Ладно, проехали. Что она говорит, будто вы решили пожениться?
— Брак согласован и состоится вскорости, при условии, конечно, что меня не упекут за решетку. В противном случае церемонию придется отложить на несколько лет.
— Ну…
— Не говори этого!
— Чего?
— Мне вспомнился старый мюзикл. Молодой человек знакомит мать с невестой, а мать смотрит на девушку и восклицает: «Бедный Джон! Бедный Джон!». Ты собиралась сказать:
— Ничего подобного. Я собиралась тебя поздравить. Такие девушки встречаются раз на тысячу.
— Я бы сказал, еще реже.
— Хоть я и не одобряю ее вчерашнюю выходку. Что тут, разбойничье гнездо? Мой брат грабит банк, моя сиделка грабит банк, мой дворецкий грабит банк, мой племянник грабит банк, его секретарша грабит банк…
— И ты бы грабила банк, если бы не лежала со сломанной ногой.
— Может быть, ты прав. Мы все мошенники, и ничего тут не поделаешь.
На лице Майка отразилось сомнение, как будто тетка в своих последних словах хватила лишку.
— Надеюсь, что так.
— В каком смысле?
— Я вспомнил шурина нашего суперинтенданта. Боюсь, как бы он чего не сделал.
— Что ты несешь? Какой шурин?
— Из Скотланд-Ярда. Гостит у Джессопа и заявился вместе с ним вчера ночью.
— Не может быть!
— Может, и мне показалось, что он не вполне поверил нашим объяснениям, хоть я и не сказал этого Джил, чтобы ее не тревожить.
— Ладно, меня ты встревожил. Что ему не понравилось?
— Дело в комбинации к сейфу. Я сказал, что всегда забываю ее и, по совету Ады, стал записывать в книжку. Самое смешное, что это правда. Грабители нашли ее — тут в нашей истории слабое место — и открыли сейф.
— На мой слух — очень правдоподобно.
— Не уверен, что на его тоже. Он промолчал, но у меня создалось впечатление, что он не вполне поверил. Мне не понравился его прищур. Он из этих, из новых — выпускников Кембриджа, Оксфорда или Хэпдонского полицейского колледжа, — а они известны своей башковитостью.
Мисс Бонд сердито фыркнула.
— Гори они синим огнем со своей башковитостью! Ничего не бойся. Этот обормот не заподозрит, что ты ограбил собственный банк.
— Заподозрил бы, если бы взял меня с поличным.
— Что невозможно.
— Наверное.
— Ну, разумеется!
— Ты меня очень успокоила, тетя Иззи. Значит, просто выбросим его из головы?
— Начисто. Нечего его боятся. Он успокоится на том, что работали профессионалы. А почему бы нет? Банки грабят сплошь и рядом. Странно, что «Банк Бонда» еще не обчистили.
— А не было чего-то такого в восемнадцатом веке?
— Вроде было, но в следующие сто лет — ни разу.
— Это потому, что рядом не оказалось Эпплби.
Мисс Бонд вспомнила, что давно хотела спросить про Горация. Из всех актеров ночной драмы он вызывал у нее самое жгучее любопытство.
— Расскажи мне про него. Абсолютно в твоем духе взять дворецким жулика. Ты и в детстве ничего не соображал. Явно криминальная физиономия, полагаю?
— Ничего подобного. Сама респектабельность. Надень на него гетры и шляпу с загнутыми полями — сойдет за епископа.
— Ну ты скажешь!
— Правда. Большинство епископов ему в подметки не годятся. Тебе надо на него посмотреть.
— Где он?
— В буфетной, надо думать.
— Наверное, ворует ложки.
— Он не украдет ложку, даже
— Как сердцу те детские сцены милы. [62]
— В таком духе, хотя сомневаюсь, что он был тогда ребенком. Говорит, что взбирался на стены домов.
Мисс Бонд минуту лежала в задумчивом молчании.
— Женится на этой милой девочке?
— И считает, что должен быть ее достоин.
— Очистился любовью хорошей женщины?
— В точку.
И снова мисс Бонд погрузилась в задумчивость. Возможно, она размышляла об идиллической жизни, которая ждет Эпплби, мистера и миссис, но вероятнее, нет, потому что заговорила о более приземленных вещах.
62
Как сердцу те детские сцены милы — первые строчки стихотворения «Старая деревянная бадья» американского поэта Сэмюэля Вудворта (1785–1842).
— Чемодан с деньгами. Где он?
— В шкафу, в кабинете. А что?
— На твоем месте я бы его перепрятала.
— Перепрятала?
— И поживей. Ты говоришь, этот Эпплби переродился. Все может быть, но вдруг он задумается и поймет, что не так уж очистился любовью хорошей женщины? Все бывает.
Майк вынужден был признать, что такое возможно. Многие люди, увидевшие свет, склонны его выключать, когда в них проснется ветхий Адам.
— Я понимаю, о чем ты.
— Иди и принеси его сюда. У меня он будет в безопасности.
Майк согласился, что совет здравый. Даже если Гораций, поддавшись алчности, решит взяться за старое, он не посмеет войти в святая святых мисс Бонд.
— Ты всегда права, тетя Иззи, — сказал он. — Сейчас же принесу. Он весит примерно тонну, и я наверняка надорвусь, пока буду втаскивать его по лестнице, но что с того? Если я умру в конвульсиях, всего лишь одной могилой станет больше среди холмов.
Чемодан, вынутый из шкафа, оказался весом и впрямь в тонну. Майк поставил его возле стола и без радости предвкушал, как они вместе будут преодолевать лестницу, когда сзади открылась дверь и раздался звучный голос Эпплби.
— Суперинтендант Джессоп и сержант Поттер, сэр, — сказал Гораций.
Глава XIV
В поведении двух служителей закона, когда те переступили порог кабинета, наблюдалась такая разница, что даже самый невнимательный взгляд не преминул бы ее отметить. Суперинтендант вошел первым с неловким видом кошки на раскаленных кирпичах или школьника, вызванного к директору. Для веллингфордца было почти святотатством вторгнуться в Мэллоу-холл с целью обыска. Феодальный дух в Англии сегодня уже не тот, но в тихих городках вроде Веллингфорда он еще сохраняется, особенно если его поддерживала такая сильная личность, как покойный сэр Хьюго. Суперинтенданту казалось, что портрет сэра Хьюго смотрит на него с гневным осуждением. Он полез за носовым платком и украдкой промокнул лоб.