Том 16. Фредди Виджен
Шрифт:
Что ж, прекрасно. Однако придет день скорби — температура подскочит, горло заболит, перед глазами поплывут пятна. Тогда, так или иначе, перед вами окажется моя книжка, а через неделю вы напишете:
«Глубокоуважаемый N!
Поскольку я с детства был здоров и крепок, я никогда Вас не читал. Но недавно, напившись сырой воды, я покрылся красными пятнами. Приятель дал мне Вашу последнюю книгу, и я с удовольствием ее прочел. Пожалуйста, пришлите мне свою фотографию и остальные книги с автографами.
Заранее благодарный
».
Понимаете, перед какой он меня ставит дилеммой? С одной стороны, я рад, что страдальцу полегчало. С другой — я чувствую, что до следующего недуга он моих книг читать не будет. Если хотите увидеть растерянного человека,
Зачем, спросите вы, страдать из-за больных, когда есть собакокрады? Тут мне придется сделать неприятное признание: я похвастался. Меня читает один-единственный собакокрад, да еще неудачник, поскольку его поймали. Кроме того, он писал мне по сомнительный причине — им двигала не чистая, как пламя, любовь к большому мастеру, но стремление узнать, не дам ли я ему денег. Чем больше я думаю над этим письмом, тем меньше верю в то, что автор поспособствует сбыту моих творений.
Посмотрите фактам в лицо. Чтобы покупать мои книги, он должен красть собак, а чтобы красть их в достаточном количестве, он должен совершенствовать технику. Ненадежно, а? Может выпасть хороший, урожайный год, когда он будет покупать мои книжки не только для себя, но и для друзей. Но гораздо больше оснований предположить, что его несовершенные методы приведут к новому аресту, а какой мне толк от человека, который сидит в тюрьме?
Дело в том, что сидит он в английской тюрьме, а в английских тюрьмах дают читать только первый том «Уоверли» [111] и относительно научный опус «Чудеса в пруду». Мои читатели находятся в американских тюрьмах. Я получаю от них столько писем, что заподозрил: а вдруг преступный американец считает мою книжку непременной частью своей экипировки?
111
«Уоверли» («Веверлей») — первый роман Вальтера Скотта (1771–1832), вышел в 1814 г.
Так и вижу, как мать посылает его на дело.
— Какао не выпьешь, Кларенс?
— Нет, мама, спасибо. Надо идти.
— И то верно. Ты все взял?
— Да. Все.
— Теплую фуфайку надел?
— Надел, не беспокойся.
— Револьвер не забыл? Ацетиленовую горелку? Книжку Вудхауза? Кастет? Отмычку? Маску?
— Не беспокойся ты!
— Тогда иди, мой мальчик. С Богом. Помни, что говорил папа: «Ступай легко, читай Вудхауза и не стреляй, пока не увидишь белки их глаз».
В Чикаго не так давно жил гангстер, который, совсем замотавшись, прихватил по ошибке Гарольда Белла Райта. [112] После одиннадцатой главы он понял, что наделал, и так расстроился, что не сумел уложить полисмена с трех ярдов и был с позором изгнан из банды. На ближайшем собрании у него отобрали пулемет. Теперь он продает газировку в канзасском городишке. Если ты занимаешься трудным и прибыльным делом, нужна особая осторожность.
Словом, в американских тюрьмах меня читают; читают и на одре болезни. Однако, рискуя получить упрек в неблагодарности, скажу, что этого мало. Не будем говорить о том, что чтение моих книжек входит, быть может, в приговор. Мне просто хочется, чтобы мной занялись здоровые люди, не принадлежащие к преступному миру. Что говорить, неплохо облегчать страдания при кори, свинке или перемежающейся лихорадке. Кроме того, приятно знать, что ты развлек человека, занятого столь скучным делом, как взламывание сейфа. А все же я мечтаю о здоровом читателе, и был бы рад, если бы сумел привлечь тех, кого не влечет преступление.
112
Райт, Гарольд Белл (1872–1944) — американский писатель, автор бестселлеров.
Вчера я решил было, что мечта моя сбылась. Рядом со мной на званом обеде сидела одна их тех очаровательных женщин, которых годы не лишили ни проницательности, ни чутья.
— Какое счастье! —
Я зорко на нее посмотрел. Черты ее не искажала боль. Если на Олимпийских играх введут марафонский бег для старых дам, она его выиграет.
— Ваши родные не болеют? — спросил я для верности.
— О, нет! У нас очень здоровая семья. И все вас читают. Мой старший сын ничего другого в руки не берет. Сейчас он в Америке.
Ага, вот оно!
— В Синг-Синге? — осведомился я. — Или в Джолиет?
— В английском посольстве.
— А как его здоровье?
— Спасибо, очень хорошо.
— И он читал мои книжки?
— Все до единой. У внуков вся комната ими уставлена. Приду домой, — сообщила она, — и сразу расскажу, что сидела рядом с Эдгаром Уоллесом. [113]
113
Уоллес, Эдгар (1875–1932) — автор детективов, которые теперь и по-русски назвали бы «триллерами».
Люди вдумчивые полагают, что самые страшные напасти вползали в мир тихо, без предупреждения. Никто ничего не замечает, а потом проснутся и — и на тебе!
Скажем, в Средние века все шло тихо-мирно — рыцари сражались, свинопасы пасли свиней, землевладельцы занимались землей, как вдруг утром, во вторник, за шесть недель до первого августа, [115] один оружейник встретил между Саутхемптоном и Уинчестером (там, где сейчас бензоколонка) одного смерда и вступил с ним в беседу, по обычаю тех времен.
114
Книги об убийстве — заметим, что 3-й раздел мы назвали иначе, поскольку речь идет о времени, когда в русском языке слова «триллер» не было (на наш взгляд, его нет и теперь). Вообще же речь там явно идет о детективах. Кто-кто, а Кристи или Сэйерс не писали «триллеров».
115
1 августа — т. н. «праздник урожая» (Lammas).
— Привет, — сказал оружейник.
— Наше вам, — вежливо ответил смерд.
После чего они молчали минут двадцать, как обычно бывает, когда беседует низкий люд.
— А у нас что было! — заметил в конце концов смерд. — Одно слово, чудеса. Старый Билл вышел погулять, а он весь черный.
— Черный? — удивился оружейник.
— Ну!
— Дела-а… Там, у нас, Джордж-пастух тоже почернел.
— Да ты что?!
— То.
— С чего бы это?
— Не знаю. Я не здешний.
А через неделю чума охватила всю страну и тот, кто не выглядел, как негр из джаза, поистине был белой вороной.
Примерно так же, исподволь, затопили нашу страну детективные романы. Недавно их было совсем немного, теперь от них спасенья нет.
По-видимому, появился вирус, побуждающий писать в таком духе. Это бы ничего, если бы не заразились и плохие писатели.
Результат не радует. Престол царей, священная земля, второй Эдем, оплот несокрушимый, природой созданный, чтоб мор и враг не тронули счастливейших из смертных, алмаз в серебряной оправе моря, подобного ограде или рву, надежно защищающему замок, [116] — словом, Англия превратилась в сумасшедший дом, где пациенты читают друг другу страшные истории. Причем девяносто девять из ста — истинный хлам.
116
…надежно защищающему замок — отрывок из монолога Джона Гонта из пьесы Шекспира «Ричард II» 1,2.