Том 16. Фредди Виджен
Шрифт:
И вдруг, как часто случалось с этим даровитым человеком, сердце озарив желанным светом, на ум уловка дерзкая пришла. [38] Да, Мэллоу-холл не отвечает необходимым требованиям. Но ведь есть еще банк, который гребет деньги лопатой! Прежде ему не приходило в голову расширить свою деятельность на банки, но все когда-то бывает в первый раз, и теперь он видел, какие богатые возможности сулит эта идея. В Веллингфорде он пробыл всего день, но знал, что в таких сонных городках полиция обычно пребывает в приятной дреме, не подозревая о готовящемся преступлении. Наверняка в банке даже ночного сторожа
38
Вдруг, сердце озарив желанным светом, на ум уловка дерзкая пришла — Дж. Ките, «Канун св. Агнессы», пер. Е. Витковского.
Из мечтаний, становящихся с каждой минутой все более радужными, его вывел возглас спутницы.
— Ой, мне пора! — воскликнула она. — Я еще должна приготовить ужин на троих!
Гораций моргнул раз-другой и вновь превратился из финансового воротилы в обаятельного собеседника.
— Ужин? Неужели секретарша должна еще и готовить? Ада музыкально хихикнула.
— Ой, какой вы глупый! Не для мистера Майка. Я пригласила двух подружек.
— Утомительное завершение рабочего дня.
— Для меня — ничуть. Я люблю стряпать. Наверное, потому что хорошо умею.
Гораций встрепенулся. Готовка была одной из любимых его тем. Разговор вновь оживился, зазвучали названия экзотических блюд.
Аду осенила внезапная мысль.
— Ой! А может, вы к нам зайдете? Или вам надо возвращаться в Лондон?
— Я не спешу, — сказал Гораций. — Могу сесть на последний поезд. Спасибо огромное, мисс Кутс. С радостью приму ваше любезное приглашение.
Глава III
Айви, горничная, кормила на кухне кошек, которые всегда обедали в этот час, когда с черного хода зазвонил колокольчик. Она пошла открывать и увидела перед собой, как выразился бы поэт Теннисон, мужа величавейшей осанки. [39] Тот обратился к ней отеческим тоном — так говорило бы выдержанное бургундское, если бы обрело голос.
39
Муж величавейшей осанки — А. Теннисон, «Смерть Артура».
— Добрый вечер, — сказал он.
— Добрый вечер, сэр.
— А как вас зовут, милочка?
Айви ответила, что ее зовут Айви. Посетитель одобрительно кивнул.
— Какое красивое имя! Мистер Коулман дома?
— В буфетной, сэр.
— Сделайте одолжение, проводите меня к нему. Коулман возлежал в кресле, читая детективный роман.
— К вам джентльмен, мистер Коулман, — сказала Айви и вернулась к кошкам. Джентльмен спросил, может ли он переговорить с мистером Коулманом по очень спешному делу, и, чтобы сразу создать доверительную атмосферу, предложил сигару весьма отменного качества. Гораций был бережлив, но на табаке не экономил.
— Моя фамилия Эпплби, — представился он. — Вы, вероятно, спрашиваете себя, в чем причина этого неожиданного визита. Если совсем коротко, мистер Коулман, я предложу вам способ улучшить свое материальное положение.
Юстас Коулман сигару взял, но всем своим видом выказал, что это не накладывает на него никаких обязательств. Человек он был осторожный, а первые слова прозвучали подозрительно похоже на речь страхового
— Но прежде я должен сообщить дурные известия о вашем отце.
— Мой отец умер десять лет назад.
— У вас неверные сведения, — поправил Гораций. — Он не умер, но тяжело болен, и я приехал вас подменить, чтобы вы могли поспешить к болящему. Вероятно, вы думаете про себя, что Коулман незаменим, но я буду стараться изо всех сил. Позвольте сказать, что я служил дворецким в лучших домах. Сейчас временно на покое.
Коулман слегка встревожился. У него зародились сомнения в душевном здоровье собеседника. Посетитель выглядел вполне нормальным, но детективный роман учил не доверять первому впечатлению. Безумец, совершивший четыре убийства и замышляющий пятое, описывался там как человек с внешностью скромного университетского профессора. Коулман задрожал и уронил пепел с сигары, но тут, на его счастье, Гораций поспешил с объяснением.
— Мне необходимо закрепиться в Мэллоу-холле, мистер Коулман. Я намерен развернуть наступательную кампанию. Поскольку это выражение несколько расплывчато, выражусь яснее: я собираюсь ухаживать. Я влюблен, мистер Коулман.
— Что-что?
— И единственная надежда привести дело к счастливой развязке — обосноваться в доме, где работает моя обожаемая, чтобы ежедневно ее видеть и, по возможности, внушить ответное чувство. Вряд ли необходимо объяснять, что предмет моих воздыханий — Айви, — продолжал Гораций, надеясь, что правильно запомнил имя.
Мистер Коулман успокоился. Стало ясно, что гость — не сумасшедший убийца. Счастливо овдовев после нескольких бурных лет брака, он сам не имел ни малейшего желания ухаживать за Айви, поскольку считал женитьбу игрой в наперстки и не рассчитывал со второй попытки сорвать куш. Однако ясность взгляда он не утратил и понимал, что Айви вполне способна увлечь мужчину ладной фигуркой и смазливым личиком в обрамлении густых белокурых волос. Еще он знал, что Айви встречается с сержантом веллингфордской полиции, о чем и сказал, считая своим долгом предупредить о возможных преградах. Гораций ответил, что знает о сопернике, но не намерен воспринимать его всерьез. Сержант — тьфу, деревенский увалень.
— Думаю, что без труда сумею ее отбить, — сказал он, — но для этого мне надо быть на месте. Отсюда маленькая уловка, которую я выдумал.
— И вы хотите, чтобы я заявил об уходе.
— Вот именно.
— Я должен предупредить за месяц.
— Но не когда ваш отец лежит на смертном одре. Уверен, в этом случае мистер Бонд разрешит вам уехать незамедлительно.
— Возможно.
— Всенепременно. И потом, вы же не увольняетесь. Ему придется промучиться без вас лишь некоторое время — скажем, несколько недель.
Мистер Коулман выпустил облако дыма. Глаза его сузились. При обсуждении серьезной сделки всегда наступает такой момент.
— И что, — спросил он, — я получу взамен? Гораций ждал этого вопроса.
— Десять фунтов? — предложил он.
Коулман улыбнулся как человек, услышавший забавную шутку.
— Двадцать?
Снова улыбка.
Чувствуя, что его бережливая душа завязывается морским узлом, Гораций сказал:
— Пятьдесят?
Казалось бы, такая щедрость должна была произвести на Коулмана впечатление, но тот лишь скривился.