Том 16
Шрифт:
Бухарин. Я хотел бы вначале остановиться на идейных установках. Я хочу ответить на тот вопрос, который гражданин государственный обвинитель задал Раковскому, — во имя чего “право — троцкистский блок” проводил такую преступную борьбу против Советской власти. Я сознаю, что я не лектор и не должен здесь читать проповеди, а я — подсудимый, который должен нести ответственность, как преступник, стоящий перед судом пролетарской страны.
Мы все превратились в ожесточенных контрреволюционеров, в изменников социалистической родины, мы превратились в шпионов, террористов, реставраторов
Вышинский. Вы скажите, подсудимый Бухарина как практически это облеклось у вас в антисоветскую деятельность?
Бухарин. Тогда позвольте мне перечислить некоторые программные пункты. И сейчас же я перейду к изложению моей контрреволюционной практической деятельности.
Если формулировать практически мою программную установку, то это будет в отношении экономики — государственный капитализм, хозяйственный мужик — индивидуал, сокращение колхозов, иностранные концессии, уступка монополии внешней торговли и результат — капитализация страны.
Вышинский. К чему сводились ваши цели? Какой общий прогноз вы давали?
Бухарин. Прогноз сводился к тому, что будет больший крен в сторону капитализма.
Вышинский. А оказалось?
Бухарин. А оказалось совсем другое.
Вышинский. А оказалась полная победа социализма.
Бухарин. Оказалась полная победа социализма.
Вышинский. И полный крах вашего прогноза?
Бухарин. И полный крах нашего прогноза. Внутри страны наша фактическая программа, нужно сказать, — это сползание к буржуазно-демократической свободе, коалиции, потому что из блока с меньшевиками, эсерами и прочими вытекает свобода партий, а коалиция вытекает совершенно логически из блокировки для борьбы, потому что если подбирать себе союзников для свержения правительства, то на второй день в случае мысленной победы они были бы соучастниками власти. Сползание не только на рельсы буржуазно-демократической свободы, но в политическом смысле — на рельсы, где есть несомненно элементы цезаризма.
Вышинский. Говорите просто — фашизма.
Бухарин. Если в кругах “право-троцкистского блока” была идейная ориентация на кулачество и в то же самое время ориентация на дворцовый и государственный переворот, на военный заговор, на преторианскую гвардию контрреволюционеров, то это и есть ничто иное, как элементы фашизма.
Вышинский. Короче говоря, вы скатились к прямому оголтелому фашизму.
Бухарин. Да, это правильно, хотя мы и не ставили всех точек над “и”.
Теперь позвольте перейти сразу к изложению моей преступной деятельности.
Вышинский. Может быть, предварительно
Бухарин. Жил.
Вышинский. Долго?
Бухарин. 1912–1913 годы.
Вышинский. У вас связи с австрийской полицией не было?
Бухарин. Не было.
Вышинский. В Америке жили?
Бухарин. Да.
Вышинский. Долго?
Бухарин. Месяцев 7.
Вышинский. В Америке с полицией связаны не были?
Бухарин. Никак абсолютно.
Вышинский. Из Америки в Россию вы ехали через…
Бухарин. Через Японию.
Вышинский. Долго там пробыли?
Бухарин. Неделю.
Вышинский. За эту неделю вас не завербовали?
Бухарин. Если вам угодно задавать такие вопросы…
Вышинский. Я имею право на основании Уголовно-процессуального кодекса задавать такие вопросы.
Председательствующий. Прокурор тем более имеет право задавать такой вопрос, потому что вы, Бухарин, обвиняетесь в попытке убийства руководителей партии еще в 1918 году, в том, что вы еще в 1918 году подняли руку на жизнь Владимира Ильича Ленина.
Вышинский. Я не выхожу из рамок Уголовно-процессуального кодекса. Угодно — вы можете сказать “нет”, а я могу спрашивать.
Бухарин. Совершенно правильно.
Вышинский. Никаких связей с полицией не завязывалось?
Бухарин. Абсолютно.
Вышинский. Тогда почему так легко вы пришли к блоку, который занимался шпионской работой?
Бухарин. Относительно шпионской работы я совершенно ничего не знаю.
Вышинский. А блок чем занимался?
Бухарин. Здесь прошли два показания относительно шпионажа — Шаранговича и Иванова, то есть двух провокаторов.
Вышинский. Подсудимый Бухарин, а Рыкова вы считаете провокатором?
Бухарин. Нет, не считаю.
Вышинский. (К Рыкову). Подсудимый Рыков, вам известно, что “право-троцкистский блок” вел шпионскую работу?
Рыков. Я знаю, что были организации, которые вели шпионскую работу.
Вышинский. Скажите, белорусская национал-фашистская организация, являющаяся частью вашего “право-троцкистского блока”, руководимая обвиняемым Шаранговичем, вела шпионскую работу?