Том 17. Джимми Питт и другие
Шрифт:
— Ну, конечно.
— Воспоминания о старых добрых временах, о нашей дружбе, и все такое.
— Именно.
— Ох, и нелегко это будет, уж поверьте, — задумчиво произнес он. — Если бы не любовь, ни одного хорошего слова об этом индюке из меня бы клещами не вытянули. Все. Решено. Вы уж познакомьте нас поскорей, а? Я прямо сгораю от нетерпения.
Почтенный возраст имеет свои преимущества. Например, можно запросто навязать свое общество незнакомой девушке, не опасаясь, что она станет подбирать юбки и поджимать губы. Мне было несложно завязать знакомство с мисс Блейкни,
— Честер, познакомьтесь с мисс Блейкни, — сказал я, подзывая его, в то время как он с наигранной беззаботностью расхаживал поодаль, путаясь в собственных ногах. — Мисс Блейкни, это мой юный друг Честер Мередит. Он учился с вашим братом Криспином. Вы, кажется, дружили, да?
— Еще как, — помедлив, выдавил из себя Честер.
— Правда? — ответила девушка. — А он сейчас в Индии, — добавила она после минутной паузы.
— Да, — сказал Честер. Они снова замолчали.
— Отличный малый, — хрипло проговорил Честер.
— Некоторым, — отозвалась девушка, — Криспин очень нравится.
— Всегда был моим лучшим другом, — закивал Честер.
— Вот как?
Этот разговор произвел на меня не самое благоприятное впечатление. Мисс Блейкни выглядела холодно и недружелюбно, и я боялся, что причина тому — отталкивающее поведение Честера. Застенчивость, особенно осложненная любовью с первого взгляда, проявляется в людях самым неожиданным образом. Честер, к примеру, вдруг сделался крайне чопорным и надменным. Смущение не оставило и следа от его чудесной мальчишеской улыбки, которая всем так нравилась. Сейчас он не просто не улыбался — он выглядел, словно в жизни ни разу не улыбнулся и даже не собирается. Губы вытянулись в жесткую тонкую ниточку. В осанке читалось пренебрежение, граничащее с презрением. Он смотрел на девушку сверху вниз, словно на пыль под своей колесницей.
Я решил оставить их наедине. «Быть может, Честеру мешает мое присутствие», — подумал я, откланялся и удалился.
Через несколько дней мы вновь увиделись с Честером. Как-то после ужина он зашел ко мне и молча рухнул в кресло.
— Итак? — начал я.
— Что? — вздрогнул Честер.
— Виделись ли вы с мисс Блейкни?
— О, да.
— И что вы думаете, узнав ее поближе?
— А? — рассеянно откликнулся Честер.
— Вы все еще любите ее?
Честер встрепенулся.
— Люблю ли я ее? — воскликнул он с чувством, — Конечно, люблю. Да и как не любить? Я что, чурбан бесчувственный? Знаете, — продолжил он с видом юного рыцаря, грезящего о священном Граале, — знаете, она единственная женщина, которая не делает лишних движений при замахе. И еше. Можете не верить, но она бьет быстрее Джорджа Дункана. Вы же знаете, как женщины суетятся на поле, возятся с мячом, что твой котенок с клубком ниток. Она не такая. Подходит, уверенно замахивается, и р-раз. Она лучше всех.
— То есть, вы играли в гольф?
— Почти каждый день.
— И как?
— Раз на раз не приходится. Ошибаюсь многовато. Я встревожился.
— Надеюсь, мой мальчик, — озабоченно спросил я, — вы держите себя в руках во время игры с мисс Блейкни? Не
— Кто, я? — в ужасе переспросил Честер. — Это я-то? Неужели вы допускаете мысль, что я хоть словом могу оскорбить ее? Что вы, любой епископ мог играть с нами и не услышать ничего нового.
Я вздохнул с облегчением.
— Как ваши успехи? — поинтересовался я. — Уж простите старого друга за откровенность, но во время знакомства вы держались как чучело простуженной лягушки. А что теперь, полегче?
— О, да. За словом в карман не лезу. Болтаю без умолку о ее брате. Только и делаю, что нахваливаю этого типа. Выходит все лучше. Сила воли, наверное. Ну, и, конечно же, разглагольствую о романах ее матери.
— А вы их читали?
— Все до единого, будь они прокляты. Это ли не лучшее доказательство моей любви?! Черт возьми, какую чушь пишет эта женщина! Кстати, надо заказать в магазине ее последнее творение — «Тухлая жизнь» называется. Продолжение «Серой плесени», я полагаю.
— Бедный мальчик, — сказал я и пожал ему руку, — какая преданность!
— Я еще не на то готов ради нее. — Он помолчал, раскуривая трубку. — Кстати, завтра хочу сделать предложение.
— Как, уже?
— Не могу больше ждать. Никаких сил больше нет сдерживаться. Как думаете, где лучше? Ведь такие вещи не делаются за чашкой чая или по пути в магазин. Я подумываю предложить ей дружеский раунд — вот на поле и попытаю счастья.
— Лучше и не придумаешь. Поле для гольфа — храм Природы.
— Ладно. Потом расскажу.
— Удачи, мой мальчик, — ответил я.
А что же Фелиция? Увы, она отнюдь не пылала ответной страстью. Честер ей решительно не нравился. Фелиция Блейкни выросла среди интеллектуалов, а потому с детства мечтала выйти замуж за самого обычного человека, который, например, понятия не имел бы, что такое Артбашикефф — московская окраина или модный русский напиток. Честер же, которого, по его собственным словам, хлебом не корми — только дай почитать очередной роман ее матери, вызывал отвращение. А приязнь Честера к братцу Криспину окончательно настроила девушку против него.
Фелиция была послушным ребенком и любила родителей, хоть это и стоило ей немалых усилий, однако на брате решительно поставила крест. Криспин ужасен, думала она, а его друзья и того хуже. Напыщенные молодые люди в пенсне, свысока рассуждающие о жизни и искусстве, — что может быть отвратительнее? Беззастенчивое признание Честера, что он принадлежит к их кругу, сразу лишило его всякой надежды на успех.
Вас, должно быть, удивляет, что несомненное мастерство Честера на поле для гольфа не произвело на девушку никакого впечатления. К несчастью, поведение Честера во время игры сводило на нет все его достоинства. Фелиция с детства почитала гольф чуть ли не священной игрой, а Честер, к ее ужасу, проявлял на поле чудовищную легкомысленность. Дело в том, что, стараясь удержаться от крепких словечек, Честер хихикал, как девчонка, давая, таким образом, хоть какой-то выход чувствам. Эти смешки всякий раз возмущали Фелицию до глубины души.