Том 17. Джимми Питт и другие
Шрифт:
— Ах, мистер Мередит! — выдохнула она.
С пугающей резкостью к Честеру вернулось чувство реальности. Его будто окатили ледяной водой. Он так и вспыхнул от смущения. К величайшему ужасу и стыду, он понял вдруг, как чудовищно нарушил все законы приличия и хорошего тона. В эту минуту Честер походил на иллюстрацию из учебника по этикету, под которой написано «Что не так на этой картинке?».
— Я… я умоляю простить меня, — залепетал он, — о, ради всего святого, примите мои извинения.
— Нет, должен! Еще как должен! — с жаром отвечала девушка, — Вы еще не то должны были сказать. Этот ужасный человек не дал вам побить рекорд! Ах, почему я всего лишь слабая женщина и не умею красиво выражаться!
Неожиданно для самой себя, она оказалась вдруг рядом с Честером и взяла его за руку.
— Ах, как я была несправедлива к вам! — чуть не плакала она. — Я думала, вы холодный, чопорный формалист. Мне были отвратительны ваши кривляния, когда вам не удавался удар. Теперь я вижу все! Вы сдерживались ради меня. Сможете ли вы простить мне это?
Честер, как я уже говорил, не отличался проницательностью, но все же не надо быть семи пядей во лбу, чтобы правильно истолковать взгляд, которым одарила его Фелиция, и нежное пожатие руки.
— Боже, — дико вскричал он. — Не может быть!.. То есть, я?.. То есть, вы?.. Неужели теперь?.. В смысле, могу ли я надеяться?
Ее взгляд придал ему силы. Он вдруг исполнился решимости.
— Послушайте, кроме шуток, выходите за меня, а?
— О, да-да!
— Любимая! — воскликнул Честер.
Он сказал бы и больше, но помешала «Инвалидная команда», в полном составе прибежавшая к месту событий с извинениями. Честер посмотрел на них и подумал, что никогда еще не встречал таких симпатичных, обаятельных и во всех отношениях милых людей. Сейчас он готов был обнять их, и даже решил как-нибудь встретиться с ними и хорошенько все обсудить. Он принялся уверять Землекопа, что тот напрасно сокрушается.
— Ничего страшного, — говорил Честер, — вам не за что извиняться. Я и сам виноват. Лучше позвольте представить вам мою невесту, мисс Блейкни.
«Инвалидная команда», все еще тяжело дыша, рассыпалась в любезностях.
— И все-таки, друг мой, — продолжил Землекоп, — это было… непростительно. Испортить ваш удар. Я и помыслить не мог, что мяч улетит так далеко. Счастье еще, что вы не играли важный матч.
— В том-то и дело, — простонала Фелиция, — он шел на рекорд поля, а теперь не сможет побить его.
Члены «Инвалидной команды» все как один пришли в ужас от такой трагедии и побледнели, однако опьяненный любовью Честер лишь рассмеялся.
— Что значит, не смогу? — задорно воскликнул он. — У меня еще целый удар в запасе.
И беззаботно подойдя к мячу, легким движением
— Честер, милый! — позвала Фелиция.
Смеркалось. Вокруг не было ни души. Влюбленные неспешно прогуливались по парку.
— Что, любимая?
Фелиция помолчала. Она боялась обидеть Честера, и это причиняло ей нестерпимую боль.
— Тебе не кажется, — начала она, — то есть, я подумала… В общем, о Криспине.
— Да-а, старина Криспин!
Фелиция горько вздохнула, но этот вопрос необходимо было прояснить. Как бы там ни было, она должна сказать все, что думает:
— Милый, когда мы поженимся, ты не будешь возражать, если Криспин станет гостить у нас не так часто.
— Боже, — Честер даже вздрогнул от неожиданности, — неужели он тебе не нравится?
— Не очень, — созналась Фелиция, — Мне кажется, я недостаточно умна для него. Я его с детства терпеть не могла. Но, конечно, вы с ним такие друзья, и…
Честер с облегчением расхохотался.
— Друзья?! Да я этого умника на дух не переношу! До чего мерзкий тип! Да таких зануд еще поискать! Я притворялся его приятелем, потому что думал, это поможет мне стать ближе к тебе. Этот Криспин — угроза для общества Да я в школе его лупил каждый день. Если твой братец Криспин попробует переступить порог нашего домика, я на него собак спущу.
— О, милый! — прошептала Фелиция. — Мы будем очень-очень счастливы. — Она взяла Честера под руку. — Расскажи мне, любимый, — промурлыкала девушка, — как ты лупил Криспина в школе.
И они побрели навстречу закату.
Примечания
Согласно «Швейцарским хроникам» Эгидия Чуди [ «Chronicon Helveticum» (1734–1736)], Телль жил в кантоне Ури в XIII — начале XIV века. Он выступал против австрийского владычества; отказавшись поклониться шляпе императора, установленной на шесте как символ его власти, был вынужден сбить стрелой яблоко с головы собственного сына; за угрозу расправиться с наместником (ландфохтом) Геслером был арестован, спас жизнь наместника по дороге в тюрьму, бежал и в конце концов убил его из засады. Эти события способствовали восстанию швейцарцев против австрийцев. Э.Чуди их датировал ноябрем 1307 г. Швейцарцы считают Вильгельма Телля национальным героем. В центре города Альтдорф стоит бронзовая статуя (1895), на том месте, где, согласно традиции, он стрелял в яблоко на голове сына. Однако никаких доказательств существования Телля нет; Геслер — не историческое лицо, а такой же персонаж народного предания, как и Телль.