Том 17. Джимми Питт и другие

Вудхаус Пелам Гренвилл

— Возьмите сразу несколько.

— Я их живьем глотаю, — радостно сообщил мародер, сгребая в горсть добычу.

Джимми закинул ногу на ногу.

— Кстати, — сказал он, — пускай между нами не останется никаких тайн. Как ваше имя? Меня зовут Питт. Джеймс Уиллоуби Питт.

— Маллинз мое фамилие, начальник. Штырем кличут.

— Стало быть, так вы и добываете себе пропитание?

— Бывает и хуже.

— Как вы сюда проникли? Штырь Маллинз ухмыльнулся:

— Хы! Окошко-то открыто!

— А если бы окно было закрыто?

— Так я б его взломал.

Джимми пристально посмотрел на парня.

— А умеете

вы работать с автогеном? — спросил он сурово. Штырь уже собирался отхлебнуть виски, но тут он опустил стакан и ошеломленно разинул рот.

— Чего?

— Автоген, работающий на кислородно-ацетиленовой смеси.

— Чтоб я пропал, — растерянно пробормотал Штырь. — Такого не знаем.

Джимми посмотрел на него еще строже.

— Можете изготовить «супчик»?

— Супчик, начальник?

— Он не знает, что такое супчик! — воскликнул Джимми возмущенно. — Боюсь, мой милый, вы ошиблись в выборе профессии. Взломщик из вас никудышный. Вы даже азов не знаете.

Штырь с тревогой смотрел на Джимми поверх стакана. До сих пор рыжий домушник был вполне доволен собственными методами работы, но неожиданная критика подорвала его уверенность. Ему приходилось слышать рассказы о мастерах своего дела, управлявшихся с жутко сложными техническими приспособлениями вроде тех, которые упоминал Джимми, — о взломщиках, чье короткое знакомство с чудесами науки доходило чуть ли не до фамильярности, кому новейшие изобретения были так же близки и понятны, как самому Штырю — родная фомка. Неужели перед ним один из этих избранных? Хозяин дома предстал перед Штырем в совершенно новом свете.

— Штырь, — сказал Джимми.

— Ась?

— Обладаете ли вы глубокими познаниями в области химии, физики…

— Да ну вас, начальник! Скажете тоже!

— …токсикологии…

— Чтоб меня!

— …электричестве и микроскопии?

— …девять, десять. Готово дело. Нокаут. Джимми печально покачал головой.

— Бросайте-ка вы грабежи. Это не ваше призвание. Штырь сконфуженно крутил в руках стакан.

— Вот я, например, — небрежно обронил Джимми, — собираюсь нынче ночью ограбить один дом.

— Хы! — Подозрения Штыря окончательно подтвердились. — Я ж так и подумал, что вы в игре, начальник! Вы ж это все до тонкости знаете. Я сразу заметил.

— Интересно было бы послушать, — сказал Джимми лукаво, словно разговаривая с умненьким ребенком, — как бы вы взялись за ограбление небольшого особнячка на окраине города. Я, как правило, работаю с более крупными проектами, к тому же на той стороне Атлантики.

— На той стороне?

— Главным образом, в Лондоне, — сказал Джимми. — Отличный город — Лондон, масса возможностей для квалифицированного мастера. Слыхали про ограбление Нового Азиатского банка на Ломбард-стрит?

— Не, начальник, — прошептал Штырь. — Ваша работа? Джимми рассмеялся.

— Полицейские тоже хотели бы это знать, — промолвил он сдержанно. — Возможно, вы ничего не слышали о пропаже бриллиантов у герцогини Хейвентской?

— Чегой-то?

— Расследование показало, — Джимми смахнул с рукава пылинку, — что грабитель воспользовался автогеном.

Штырь охнул от восторга, и больше ничто не нарушало тишину. Сквозь дым сигары было видно, как медленно расширились его глаза.

— Насчет того особнячка, — сказал Джимми. — Меня интересуют все подробности нашей профессии,

даже в самых скромных ее проявлениях. Ну вот, скажем, если бы вы задумали ограбить дом в пригороде, какое время ночи вы бы для этого выбрали?

— Ну, я так считаю, лучше всего или попозже, вот как сейчас, или во время ужина, когда все сидят за столом, — ответил Штырь почтительно.

Джимми покровительственно улыбнулся и кивнул.

— И как бы вы стали действовать?

— Ну, поболтался бы вокруг дома, поглядел, может, найдется открытое окошко, — робко предположил Штырь.

— А если не найдется?

— Заберусь на козырек над крылечком, да оттуда в спальню, — ответил Штырь, почти краснея. Примерно так чувствует себя юноша, читающий свои первые стихи известному критику. Что может подумать о его неуклюжих потугах этот мастер-медвежатник, этот изощренный повелитель автогена, тонкий знаток токсикологии, физики и микроскопии!

— Как же вы попадете в спальню? Штырь поник головою.

— Фомкой сковырну задвижку, — прошептал он со стыдом.

— Фомкой сковырнете задвижку?

— Я по-другому не умею! — жалобно взмолился Штырь. Эксперт погрузился в молчание. По-видимому, он размышлял. Штырь смиренно заглядывал ему в лицо.

— А вы бы как действовали, начальник? — несмело спросил он наконец.

— А?

— Как бы вы сами за это взялись?

— Право, не знаю, — снисходительно ответил мастер. — Возможно, в данном случае и ваш способ мог бы сгодиться. Конечно, он примитивен, но с кое-какими поправками им вполне можно воспользоваться.

— Хы, начальник! Правда, что ли? — Ученик не поверил своим ушам.

— Можно-можно, — задумчиво хмуря брови, подтвердил мастер. — Очень даже можно им воспользоваться.

Штырь глубоко вздохнул, сам не свой от изумления и радости. Его метод удостоился одобрения великого человека!..

— Хы! — прошептал он. Точно так же он мог бы сказать: «Я и Наполеон».

Глава VI НАГЛЯДНЫЙ УРОК

Пускай холодный рассудок не одобряет пари, но есть все же нечто жизнерадостное и неотразимо привлекательное в том складе характера, который заставляет человека биться об заклад по всякому поводу, нечто от великолепной эпохи Регентства. В наши дни этот дух, похоже, утрачен в Англии. Когда мистер Асквит стал премьер-министром Великобритании, что-то не заметно было на Стрэнде согбенных фигур, катающих орехи по мостовой при помощи зубочистки. А когда он покинет эту должность, едва ли кто-нибудь из британцев будет ходить небритым до тех пор, пока партия либералов не вернется к власти. Ныне пристанищем пари стали Соединенные Штаты. Иногда человек бросается в спор, словно солдат на амбразуру, а заключив пари, считает его чуть ли не священным. Некоторые люди всю жизнь остаются мальчишками и безотказно реагируют на «подначку».

К этому типу людей принадлежал и Джимми Питт. По характеру он напоминал того персонажа комической оперы, который предложил даме руку и сердце, поскольку кто-то с ним поспорил, что он этого не сделает. С детства любой вызов, любая «подначка» действовали на Джимми, точно шпоры на скаковую лошадь. Когда он работал в газете, вся его жизнь, по сути, представляла собой длинную полосу препятствий. Такая уж это профессия. Статья ничего не стоит, если ее написание не связано с преодолением трудностей.