Том 17. Гроб из Гонконга

Чейз Джеймс Хедли

— Послезавтра провернем последнее дело, — сказал он, доев салат. — Хм-м… очень вкусно.

— Да, чудесный салат. У Крейлов?

— У них. А после я сматываюсь.

Джильду будто укольнуло.

— Так ты уезжаешь?

Он взглянул на нее, сердито сдвинув брови.

— Конечно. Не торчать же мне в этой дыре, как по-твоему?

Джильда прижала руки к груди.

— Куда ты поедешь?

— О господи! Я же говорил… в Кармел.

Перед ними поставили филе морского языка в соусе из омаров, но у Джильды вдруг пропал аппетит.

— Джонни…

Он

поднял глаза.

— А?

— К чему такая спешка? Вилла еще на две недели за нами. Вот и оставался бы до тех пор. — Джильда возила еду по тарелке. — Мы могли бы лучше узнать друг друга.

Усмехнувшись, он поднял кусочек омара и отправил его в рот.

— А кто нам мешает узнать лучше друг друга хоть сразу после обеда?

Вся кровь бросилась Джильде в лицо. Она выпрямилась, возмущенно глядя на него. Заметив это, Джонни с гримасой пожал плечами.

— Ладно, не будем.

Дальше ели молча. Джильда глотала через силу. Неотступный взгляд женщины, в конце концов, привлек внимание Джонни. Он все время смутно чувствовал его на себе, а теперь это ощущение стало отчетливым. Он медленно повернул голову к женщине, которая смотрела на него в упор, играя бокалом с вином. В ее дерзком чувственном взгляде читался откровенный призыв. Две-три секунды они смотрели в глаза друг другу, пока Джильда не бросила резким тоном:

— Джонни, ты что — замечтался?

Тот с трудом оторвал взгляд от женщины.

— А эта-то, справа от меня, так и пышет жаром, — сказал он, ухмыляясь. — Вот кому приспичило мужичка!

— Да, ужасная женщина! — Джильда старалась не выдать голосом свою тревогу. — Шлюха!

Джонни цинично улыбнулся.

— Ты так думаешь? Не согласен. Просто она честно дает понять, что хочет меня. Вот такие по мне. С ними не приходится терять время. А то начинают ломаться… тоска!

Джильда отодвинула тарелку. Ее слегка мутило.

— Понимаю. Прости, что нагнала на тебя тоску.

Джонни равнодушно пожал плечами.

— Ну, раз уж ты так устроена, тебя не переделаешь… очень просто.

Ночь, луна, океан, разноцветные огни, музыка — все померкло для Джильды.

— Просто? — ее голос дрожал. — А такая вещь, как любовь, для тебя не существует?

Подняв брови, Джонни откинулся на спинку стула.

— А, брось, детка, пора повзрослеть! Любовь и секс — одно и то же, — он наклонился вперед и заглянул ей в глаза. — Пошли отсюда к чертям. Спустимся на пляж. Ты нравишься мне, я тебе… знаю ведь, по глазам вижу. Давай займемся любовью. Ну, детка, чего тянуть?

Джильда стиснула сумочку, впившись ногтями в мягкую ткань.

— Как ты можешь? Джонни! Я люблю тебя!

Ее губы дрожали, лицо побледнело. По лицу Джонни промелькнуло брезгливое, подозрительное выражение.

— О боже! Еще одна! Послушай, детка, я…

Джильда встала. Тихо, чтобы слышал только Джонни, она сказала срывающимся голосом:

— Приятного вечера. Развлекайся с этой шлюхой. Домой пойдешь пешком. Марта права, ты — дрянь.

Быстро выйдя из-за стола, она зашагала прочь по проходу между столиками. Джонни остался недвижимым. Его вдруг охватила неистовая

ярость. Усилием воли он удержался от желания смахнуть все со стола на пол. Любовь… брак… не хочет он этого! В его жизни нет постоянного места для женщины. Собственный гараж, спортивные машины и общество мужчин, знатоков машин, которые ни о чем больше не говорят, — вот его жизнь. Черт возьми, вечно какие-то сложности, подумал он со злостью. С первой же минуты он чувствовал физическое влечение к Джильде, но связываться с ней навсегда не имел ни малейшего желания. Он хотел ее сейчас, а постаревшая, с крашеными седыми волосами она ему будет не нужна. Подумать только: жить с нею год за годом, все время видеть ее рядом, когда секс уже потеряет значение… а она будет хозяйничать в его доме, ворчать, что он все пачкает ей, изо дня в день готовить осточертевшие тоскливые завтраки и обеды, пилить его, когда он задержится, увлекшись работой над какой-нибудь машиной… Нет! К черту! Это не для него!

Низкий мелодичный голос произнес совсем рядом:

— Бросили вас?

Джонни резко вскинул голову и увидел, что блондинка пересела на место Джильды. От вида ее тяжелых грудей, обтянутых белым платьем, ее холодной самоуверенной красоты Джонни пронзило вожделение.

— Да, сбежала. Она из породы девственниц.

Женщина рассмеялась. Ее смех звучал приятно. Смеясь, она откидывала назад голову, показывая красивое горло. Ее зубы были безукоризненными.

— Я так и думала. Но я не из таких. Как вас зовут?

— Джонни.

— Джонни… хорошее имя. А меня — Элен. — Серо-стальные глаза так и пожирали его. — Зачем терять время, Джонни? Я знаю, чего вы хотите. И я сама хочу того же. Пойдем?

Джонни щелкнул пальцами, подзывая проходящего официанта.

— Ох, оставьте, — нетерпеливо сказала она, поднимаясь. — Меня здесь знают. О счете не беспокойтесь.

"Ну и что? — подумал Джонни. — Я не оставлю эту суку в накладе". Провожаемый взглядами присутствующих, он пошел за женщиной к берегу.

Марта кончила ужинать, когда Джильда поднялась по ступенькам террасы. Генри, наливавший себе бренди, с удивлением поднял голову.

— Где Джонни? — спросила Марта, видя ее одну.

Джильда, у которой в глазах блестели слезы, на ходу бросила через плечо:

— Не знаю и знать не хочу.

Дверь ее спальни с треском захлопнулась. Марта, собиравшаяся взять шоколадку с кофейным кремом из принесенной Генри коробки, остановилась с протянутой рукой и недоуменно посмотрела на него.

— Что же это творится?

Генри печально покачал головой.

— Молодежь… не могут без ссор. Не помнишь разве, как сама была молодой?

Марта негодующе фыркнула.

— Никчемный тип. Я поняла это с первого взгляда. Проклятый мерзавец!

— Ты уж чересчур! — возразил Генри и пригубил бренди. — Мы заработали с его помощью немалые деньги.

В то время как Джильда лежала ничком на кровати и плакала, Джонни сидел рядом с блондинкой, которая вела свою машину вдоль прибрежного шоссе. Она то и дело клала руку на его бедро, с каждым разом все выше, и сжимала мышцы.