Том 17. Убийца среди нас
Шрифт:
— Вы не имеете права так говорить о нем! — В ее рыданиях слышались одновременно и ярость и страдание. — Он всего лишь пытался слегка припугнуть вас в прошлый раз. Неужели вы думаете, что он позволил бы Киршу изрезать вас ножом?
— Я скажу вам, что я думаю, Соня, — ответил я, решив не щадить ее. — Ваш мерзкий дядюшка несет по крайней мере половину ответственности за все неприятности, которые случились с Бабе Дюан с тех пор, как она согласилась играть роль в проклятой пьесе. И старый добрый Ирв мог в любую минуту остановить Кирша, когда он издевался над вами сегодня
— Я вам не верю! — в отчаянии закричала она. — Вы лжете! Это просто грязный трюк, которым вы пытаетесь защитить наглого зверюгу Чарли Хатчинса, а может быть, и свою кинозвезду с целым списком бывших мужей и моралью подзаборной кошки!
— Приехали, — сказал я. — Тормозите!
— Как же я забыла! — Она истерически расхохоталась. — Ведь вы были с ней вчера вечером?
— Тормозите! — рявкнул я.
— Так вот почему вы приехали последним поездом…
Я влепил ей пощечину и тут же схватил руль, так как она вскрикнула и откинулась назад, закрыв лицо руками. Машина завихляла и чуть не съехала в кювет. Отпрянув, Соня автоматически сняла ногу с педали газа, тяжелый автомобиль замедлил движение, продолжая вилять, пока наконец не остановился, ткнувшись боком в ограду.
Я выключил мотор, и тишина нарушалась лишь монотонным шумом дождя и беспомощными всхлипываниями Сони. Отважившись, я обнял ее за плечи, прижал к себе и держал так, слегка покачивая, пока всхлипывания не затихли.
— Извините, что ударил вас, — сердечно сказал я. — У вас началась истерика, и я не знал другого способа заставить вас отпустить руль. И еще прошу извинить меня за то, что я сказал о вашем дяде. Не потому, что я не верю в каждое произнесенное мной слово; честно признаюсь, мне не хотелось говорить этого именно вам. Иногда мир кажется отвратительным, моя девочка, потому что в нем слишком много мерзких людей. Вам так или иначе пришлось бы услышать правду о старине Ирвинге, но, видимо, лучше, что вы узнали ее от друга. Я понимаю, вам тяжело, но удар врага был бы намного больнее.
Она подняла заплаканное лицо и неожиданно громко чихнула:
— Я просто не знаю, что и подумать, Рик. Честно, не знаю!
— Мы обсудим подробности позже, — ответил я. — А сейчас посмотрите в окно и скажите, где мы находимся.
Соня послушно выглянула из машины, продолжая размазывать слезы крошечным носовым платком.
— Мы всего в ста ярдах от дома.
— Придется идти пешком, — решил я. — Вам-то что, у вас плащ.
Она снова чихнула, пытаясь одновременно улыбнуться:
— Я все равно уже размокла! Вы всегда бьете ваших женщин, Рик Холман? Или только тех, которые делают вам аморальные предложения?
— Отнюдь. Бью — и с удовольствием — тех, которые меньше меня ростом и не могут дать сдачи. А сейчас прошу набраться мужества, дело может оказаться очень непростым, радость моя, поэтому будем действовать осторожно, как краснокожие, пока не разберемся, что тут к чему. Держитесь за мной, сориентируемся по ходу дела, когда окажемся внутри дома.
— Слушаю и повинуюсь, хозяин! — отрапортовала она и опять чихнула, бедняга.
— Тогда
К тому времени, когда мы достигли калитки, наша обувь была полна чавкающей грязи. Я промок насквозь, а на Соне был настоящий прорезиненный макинтош, и, по-видимому, она чувствовала себя более сносно.
На темном фасаде светилось два окна, но дом был объят глубокой тишиной.
— Мы можем пройти через гараж, — предложила Соня. — Показать вам дорогу?
— Отлично, — обрадовался я и почувствовал себя заправским генералом, пропускающим войска вперед.
Перед домом стояли две машины. Увидев их, Соня внезапно остановилась, и я тяжело налетел на нее.
— Осторожнее, — заворчала она. — Раз уж вы идете сзади, постарайтесь не наступать мне на пятки!
— Надо было подать сигнал рукой, — возразил я. — В чем там дело?
— Вторая машина. Я не знаю, кто бы мог приехать.
— А первая чья?
— Алекса Кирша.
— Видно, нас ждет приятная компания, — прошептал я ей в затылок, и она чуть не выпрыгнула из своего плаща.
Внутри гаража царила темень, но здесь, по крайней мере, сухо, подумал я и, изображая из себя слепого, положил руку на плечо Сони, которая служила мне поводырем. Я с трудом вскарабкался по деревянным ступенькам, слепо следуя за ней, и мы оказались в вестибюле рядом с кухней, где горела слабенькая лампочка.
— Что дальше, Рик? — спросила Соня еле слышно и энергично, со страшным шумом сбросила свой мокрый плащ.
— Потише, вы! — цыкнул я. — Такой шум, будто здесь целая армия!
— Извините! — Она аккуратно повесила плащ на крючок рядом с кухонной дверью и вопросительно взглянула на меня.
Пистолет шофера своим весом стягивал с меня брюки. Я достал его из кармана и бездумно протянул Соне:
— Вы умеете пользоваться этой штукой?
— Ай! — заверещала она, осознав, что это пистолет, и отдернула руку. Тяжелый 38-й с грохотом обрушился на пол.
— Слава Богу, полковник Кастер умер до того, как вы стали пограничным разведчиком! — прошипел я, не скрывая злости.
Ее глаза стали размером с блюдца, а зубы выбивали дробь.
— Зачем вы суете мне оружие?
— Чтобы вы вышибли себе мозги, — проворчал я. — Впрочем, извините, я просто не подумал. Давайте осмотрим дом. Если никто не слышал ваши вопли, значит, здесь сегодня собрались одни глухие!
— Извините, Рик, — жалобно пропищала она. — Но мне кажется, что девушка с гадким большим револьвером в руке не выглядит женственной, а?..
На этот раз я отважно настоял, чтобы она держалась позади меня. Достав свой пистолет, я двинулся вперед. Через вестибюль мы осторожно прошли в гостиную. Никого.
— Пожалуй, нужно посмотреть наверху, — предложил я. — Бабе Дюан сегодня под присмотром бдительного телохранителя. И хотя мы наделали столько шума, будто началось нашествие марсиан, он даже и не подумал…
Отчаянный, длительный вопль агонии внезапно нарушил тишину на втором этаже. Затем последовали два торопливых выстрела, один за другим, и вопль прекратился, как будто кричавшему заткнули глотку.