Том 17. Убийца среди нас
Шрифт:
— Я немножечко устала, Рик, — проговорила Линди заплетающимся языком. — День сегодня был таким длинным… Очень хочется спать.
С этими словами она закрыла глаза, и вскоре ее дыхание стало глубоким и размеренным. Я подошел к телефону и набрал номер частной клиники. Через несколько секунд меня соединили с доктором Слейтером.
— Беспокоит Рик Холман, — представился я. — Слушай, друг, ты, кажется, увлекаешься кино, да?
— Спрашивай, — авторитетно заявил он.
— Помнишь Линди Картер?
— Линди Картер? А как же! Первый фильм с ее участием вышел в шестьдесят пятом году, и это был
— Ты лучше спроси у меня, что случилось с Линди Картер, — предложил я.
— Хорошо. Так что же там случилось с Линди Картер? — покорно поинтересовался доктор.
— Она совсем спилась, — ответил я. — В настоящее время сидит у меня на диване, совершенно пьяная. И еще ей мерещится всякая чертовщина. Как будто ее друзей и знакомых убивают, потому что кто-то задумал помешать ей снова вернуться на экран. Прямо-таки мания преследования какая-то.
— Похоже на то. — Теперь его интонация стала сугубо деловой. — И что ты хочешь от меня?
— Чтобы ты поскорее забрал ее к себе, — сказал я. — На мой взгляд, будет лучше, если тот, кого ты пришлешь сюда, сделает ей укол какого-нибудь снотворного, чтобы по дороге в твое заведение она вела себя спокойно. Думаю, она будет очень недовольна, когда придет в себя и узнает, где находится.
— Да уж, это характерная реакция наших клиентов, — печально согласился Слейтер. — У нее есть родственники?
— Понятия не имею, — признался я. — Всю ответственность я возьму на себя.
— И финансовую в том числе? — вкрадчиво напомнил он.
— Ладно, — проворчал я.
— Через сорок пять минут жди машину, — сказал Слейтер. — Я сам приеду за ней. Значит, Линди Картер, а? Знаешь что, Рик, признаться, я когда-то считал ее самой прекрасной женщиной во всем мире!
— Возможно, она снова станет такой, — предположил я. — После того, как с твоей помощью бросит пить.
Когда он приехал, Линди все еще спала и не проснулась даже после того, как ей под кожу скользнула игла шприца. Ее переложили на носилки и вынесли из дома к дожидавшейся там машине «Скорой помощи». Стоя на пороге, я видел, как захлопнулись задние дверцы и она тронулась с места, выруливая обратно на дорогу. Я смотрел вслед удаляющейся «скорой помощи», пока та совсем не скрылась из виду, и не испытывал при этом ни малейших угрызений совести. Вернувшись обратно в дом, заглянул в телефонный справочник. Сэнфорд и Феррелл оказались в списках абонентов. Блэра и Джемисона найти не удалось. Расклад, на мой взгляд, получался совсем неплохой; с этой мыслью я вышел из дому и вывел машину из гаража.
Часы показывали половину четвертого дня, когда я припарковал ее перед парадным крыльцом большого дома. Жарко припекало солнце, в небе ни облачка, и в знойном потоке горячего воздуха лениво парили две пташки, изредка принимающиеся махать крыльями, наверное, для того, чтобы внести хоть какое-то разнообразие в царившее тут сладостное безделье. Мне было вполне понятно их настроение. Дом был выстроен на
Ее светлые волосы были тщательно уложены и вились тонкими упругими колечками; голубые глаза с поволокой, а опущенные уголки губ придавали лицу выражение обманчивой беззащитности. Под черным свитерком в мельчайших подробностях угадывались очертания полной, упругой груди, и короткие шортики в обтяжку открывали взору длинные, безупречной формы ноги, покрытые золотистым загаром.
— Если вы решились на изнасилование, — доверительно проговорила она низким голосом с хрипотцой, — то, пожалуйста, заходите. В доме намного прохладнее.
— Мне нужен Джерри Сэнфорд, — сообщил я, — но, полагаю, с этим можно повременить, пока не закончим с изнасилованием.
— Он у себя, — ответила она. — И ему, наверное, тоже будет небезынтересно поглядеть. Джерри очень интересуют новые технологии и приемы в этом деле. Но его беда в том, что он по большей части только и занимается тем, что читает об этом, а на то, чтобы воплотить теоретические знания в жизнь, времени почти не остается. — Приоткрыв рот, она медленно провела языком по нижней губе. — А меня, знаете ли, в такие вот жаркие дни всегда охватывает страстное желание.
Она попятилась назад и распахнула дверь пошире.
Я вошел в большую прихожую, где царила спасительная прохлада и полумрак.
— Может быть, вам сначала все-таки переговорить с Джерри? — предложила девица, закрывая за мной дверь. — И тогда уже у вас ничего не будет висеть над душой. Вот уж что я ненавижу больше всего на свете, так это заниматься любовью с мужчиной, переживающим из-за ситуации, складывающейся на рынке ценных бумаг. Это уже не любовник, а изменщик в самом худшем смысле этого слова.
— А вы не обидитесь? — находчиво сострил я.
— Он на балконе, — продолжала она. — Туда можно попасть через гостиную. Скорее всего сидит там и притворяется мертвым. Пусть вас это не смущает и не пугает, у него всегда такой вид, даже когда с ним разговаривают.
Я молча подчинился ее указаниям, решив, что прерывать данный монолог бессмысленно. Гостиная была просторной и богато обставленной. Длинный ряд застекленных дверей выходил на балкон, который казался таким же огромным, как и сама гостиная. Там стояло кресло-качалка, в котором действительно сидел, закинув ноги на балконные перила, человек. В руке он держал высокий бокал и либо сосредоточенно думал о чем-то, или же только что умер от сердечного приступа. На вид лет пятидесяти, не меньше. Аккуратно подстриженные волосы с проседью, болезненно-бледное лицо и весьма крючковатый нос, при взгляде на который любой специалист по пластическим операциям принялся бы радостно потирать руки в предвкушении скорой работы. На нем был двубортный пиджак, синяя рубашка и брюки, а на шее повязан галстук изысканной расцветки.