Том 18. Лорд Долиш и другие
Шрифт:
Не располагали и Питер с Джеймсом. Казалось, они одинаково нравятся мисс Форестер. Каждый из них встречался с ней только в обществе другого. Тайны ее сердца были надежно скрыты от посторонних глаз, до тех пор, пока в один прекрасный день Грейс Форестер не начала вязать свитер.
Весть о том, что Грейс вяжет свитер, вызвала в нашем местечке большой резонанс. Когда девушка принимается за свитер, это практически равносильно открытому признанию.
Подобной точки зрения придерживались и Питер с Джеймсом. Они, бывало, наведывались к Грейс, смотрели, как она вяжет, и уходили прочь, производя в уме сложные вычисления. Теперь
Итак, Питер и Джеймс пребывали в растерянности. Временами свитер казался маленьким, и Джеймс возвращался домой, радостно сияя. Порой свитер заметно увеличивался в размерах, и уже Питер довольно напевал, покидая Грейс. Нетрудно представить, в каком напряжении друзья ожидали развязки. С одной стороны, им хотелось узнать свою судьбу, с другой — они четко понимали, что тот, кому предназначается свитер, вынужден будет его носить. Свитер, надо сказать, был довольно кричащего розового цвета, и наверняка отнюдь не подходящего размера, — тут дрогнет сердце у любого.
Всякому человеческому терпению рано или поздно наступает конец. Он и наступил однажды, когда друзья возвращались домой.
— Питер, — позвал Джеймс, неожиданно остановившись и поднеся руку ко лбу. Весь вечер его словно лихорадило.
— А? — откликнулся Питер.
— Я так больше не могу. Уже и не вспомню, когда последний раз спал спокойно, и все из-за этого свитера. Надо узнать, кому из нас он достанется.
— Так пойдем и спросим, — предложил Питер.
Они вернулись, позвонили в дверь, зашли и снова предстали очам мисс Форестер.
— Чудный вечер, — молвил Джеймс, чтобы завязать разговор.
— Великолепный, — поддакнул Питер.
— Замечательный, — отозвалась мисс Форестер, несколько удивленная тем, что Питер и Джеймс, образно выражаясь, вышли на бис, не имея достаточных на то оснований.
— Разрешите, пожалуйста, спор, — продолжил Джеймс. — Не могли бы вы сказать, для кого вяжете свитер?
— А это не свитер, — ответила мисс Форестер с истинно девичьей непосредственностью, которая так шла ей. — Это носки. А вяжу я их для Вилли, младшего сына моей кузины Джулии.
— Доброй ночи, — сказал Джеймс.
— Доброй ночи, — сказал Питер.
— Доброй ночи, — сказала Грейс Форестер.
Одной из тех долгих ночей, что полны озарений для всякого, кто спит чутким сном, Джеймс нашел замечательный выход из затруднительного положения, в котором оказались они с Питером. Джеймс подумал, что если один из них покинет Вудхэвен, другой сможет беспрепятственно ухаживать за мисс Форестер. До сих пор, как вы, должно быть, поняли, ни Питеру, ни Джеймсу
Теперь же Джеймсу подумалось, что они с Питером должны разрешить свои разногласия на поле для гольфа, сыграв матч на восемнадцати лунках. Эта мысль очень понравилась Джеймсу еще до того, как он, наконец, уснул, а открыв глаза рано утром, он по-прежнему не мог найти в ней ни одного изъяна.
Наутро, перед тем как отправиться к Питеру и открыть ему свой план, Джеймс решил подкрепиться. Однако завтрак был прерван появлением Питера, который выглядел на редкость довольным.
— Доброе утро, — поздоровался Джеймс.
— Доброе, — ответил Питер.
Питер присел и некоторое время с отсутствующим видом разглядывал кусок бекона.
— Я тут кое-что придумал, — сообщил он, наконец.
— Звучит многообещающе, — сказал Джеймс и поставленным движением кисти занес нож над яичницей. — Так что пришло тебе в голову?
— Это случилось вчера ночью. Я лежал и не мог заснуть, а потом подумал, что если одному из нас уехать отсюда, то у другого будут все шансы на успех. Ну, ты понимаешь — с Ней. Сейчас мы путаемся друг у друга под ногами. Что скажешь, — спросил Питер, в задумчивости намазывая мармеладом кусок бекона, — не сыграть ли нам матч на восемнадцати лунках? Пусть проигравший отправится куда-нибудь и не показывает здесь носа, пока победитель не поговорит с Грейс в спокойной обстановке!
Джеймс всплеснул руками и заехал себе в левый глаз вилкой.
— Так ведь и мне этой ночью пришло в голову то же самое!
— Значит, договорились?
— А что нам остается?
Они немного помолчали. Казалось, оба о чем-то задумались. Вспомните, ведь Питер и Джеймс дружили. Долгие годы они вместе скитались по одним и тем же песчаным ловушкам, делили друг с другом невзгоды, радости и мячи для гольфа.
— Мне будет тебя не хватать, — наконец сказал Питер.
— Как это?
— Без тебя Вудхэвен — не Вудхэвен. Правда, недолго тебе придется быть в отлучке. Я уж не стану терять времени — пойду и сделаю предложение.
— Оставь мне адрес, — ответил Джеймс. — Пришлю телеграмму, когда сможешь вернуться. Не обидишься, если не позову тебя шафером? Тебе, пожалуй, больно будет смотреть на нашу свадьбу.
Питер мечтательно вздохнул.
— А гостиную мы выкрасим в голубой цвет. У нее голубые глаза.
— Не забывай, — продолжил Джеймс, — в нашем гнездышке для тебя всегда найдутся вилка и нож. Грейс не из тех, кто заставляет мужа отказываться от старых друзей.
— Кстати, о матче, — сменил тему Питер, — играем, разумеется, строго по правилам королевского клуба?
— Естественно.
— В том смысле, что — ты уж извини, старина, — землю в бункере нибликом не разравнивать.
— Безусловно. Кроме того — не принимай это на свой счет, — мяч считается сыгранным, только когда окажется в лунке, а не остановится рядом.
— Еще бы. И — не в обиду будет сказано, — если кто не попадет по мячу, это считается ударом, а не тренировкой свинга.
— Точно. И раз уж на то пошло, оказавшись в рафе, нельзя выдергивать все кусты в радиусе трех футов от мяча.