Том 2. Драматические произведения, Толстой Алексей Константинович

Том 2. Драматические произведения

на обложку

Толстой Алексей Константинович

Шрифт:

Годунов

Высокая гора Был царь Иван. Из недр ее удары Подземные равнину потрясали Иль пламенный, вдруг вырываясь, сноп С вершины смерть и гибель слал на землю. Царь Федор не таков! Его бы мог я Скорей сравнить с провалом в чистом поле. Расселины и рыхлая окрестность Цветущею травой сокрыты, но, Вблизи от них бродя неосторожно, Скользит в обрыв и стадо и пастух. Поверье есть такое в наших селах, Что церковь в землю некогда ушла, На месте ж том образовалась яма; Церковищем народ ее зовет, И

ходит слух, что в тихую погоду Во глубине звонят колокола И клирное в ней пенье раздается. Таким святым, но ненадежным местом Мне Федор представляется. В душе, Всегда открытой недругу и другу, Живет любовь, и благость, и молитва, И словно тихий слышится в ней звон. Но для чего вся благость и вся святость, Коль нет на них опоры никакой! Семь лет прошло, что над землею русской Как божий гнев пронесся царь Иван. Семь лет с тех пор, кладя за камнем камень, С трудом великим здание я строю, Тот светлый храм, ту мощную державу, Ту новую, разумную ту Русь,— Русь, о которой мысля непрестанно, Бессонные я ночи провожу. Напрасно все! Я строю над провалом! В единый миг все может обратиться В развалины. Лишь стоит захотеть Последнему, ничтожному врагу — И он к себе царево склонит сердце, И мной в него вложенное хотенье Он изменит. Врагов же у меня Немало есть — не все они ничтожны — Ты наглость знаешь дерзкую Нагих, Ты знаешь Шуйских нрав неукротимый — Не прерывай меня — я Шуйских чту — Но доблесть их тупа и близорука, Избитою тропой они идут, Со стариной сковало их преданье — И при таком царе, каков царь Федор, Им места нет, быть места не должно!

Ирина

Ты прав, Борис, тебе помехой долго Был князь Иван; но ты уж торжествуешь! Его вина, которой ныне сам Стыдится он, порукой нам, что нет У Федора слуги вернее!

Годунов

Верю; Он вновь уже не встанет мятежом, Изменой боле царского престола Не потрясет — но думаешь ли ты, Перечить мне он также отказался?

Ирина

Ты поборол его, тобой он сломан, В темнице он; ужели мщенья ты Послушаешь?

Годунов

Я мщения не знаю, Не слушаю ни дружбы, ни вражды; Перед собой мое лишь вижу дело И не своих, но дела моего Гублю врагов.

Ирина

Подумай о его Заслугах, брат!

Годунов

За них приял он честь.

Ирина

К стенам Москвы с ордою подступает Ногайский хан. Кто даст ему отпор?

Годунов

Не в первый раз Москва увидит хана.

Ирина

От Шуйского от одного она Спасенья ждет.

Годунов

Она слепа сегодня, Как и всегда. Опаснее, чем хан, Кто в самом сердце царства подрывает Его покой; кто плевелом

старинным Не устает упорно заглушать Величья нового посев. Ирина! В тебе привык я ум высокий чтить И светлый взгляд, которому доступны Дела правленья. Не давай его Ты жалости не дельной помрачать! Я на тебя рассчитывал, Ирина! Доселе ты противницей моею Скорее, чем опорою, была; Ты думала, что Федор государить Сам по себе научится; тебе Внутри души казалося обидным, Что мною он руководим; но ты Его бессилье видишь. Будь же ныне Помощницей, а не помехой мне. Недаром ты приставлена от бога Ко слабому царю. Ответ тяжелый Есть на тебе. Ты быть должна царицей — Не женщиной! Ты Федора должна Склонить теперь, чтоб отказался он От всякого вступательства за Шуйских!

Ирина

Когда б могла я думать, что нужна Погибель их для блага государства, Быть может, я в себе нашла бы силу Рыданье сердца подавить, но я Не верю, брат, не верю, чтобы дело Кровавое пошло для царства впрок, Не верю я, чтоб сам ты этим делом Сильнее стал. Нет, тяжким на тебя Оно укором ляжет! Помогать Избави бог тебе! Нет, я надеюсь На Федора!

Годунов

Со мною хочешь снова Ты врозь идти?

Ирина

Пути различны наши.

Годунов

Придет пора, и ты поймешь, Ирина, Что нам один с тобою путь.

(Отворяет дверь и говорит за кулисы.)

Царица Зовет своих боярынь!

Боярыни входят.

Ирина

Брат, прости!

Годунов