Том 2. Горох в стенку. Остров Эрендорф
Шрифт:
— Ах, это вы, Кузнецов… Я уже вас, кажется, допрашивал?
— Так точно. Допрашивали. Происходить происходило, а ребенок не мой.
— Так чей же он, черт возьми?! — захрипел судья, покрываясь разноцветными пятнами и ударяя кулаком по чернильнице. — Моего секретаря он, что ли?
Секретарь смертельно побледнел и выронил ручку.
— Происходить происходило, — пролепетал секретарь, — а только ребенок не мой…
— Хорошо, — воскликнул судья, — в такое случае я знаю, что мне
С этими словами он удалился на совещание.
И так далее, и так далее, и так далее… Ввиду всего изложенного выше, а также принимая во внимание существующие законоположения о кооперации, признать вышеупомянутого младенца мужского пола ко-о-пе-ра-тив-ным, а граждан Кузнецова, Титушина, Жемарина, Соловьева и секретаря Гелиотропова — членами правления оного кооперативного малютки. Означенных граждан кооператоров обязать своевременно вносить «членский» взнос. Малютке же впредь присваивается кооперативная фамилия Кузтижемсолов и имя — Секретарь.
Гражданка Полякова застенчиво взяла со стола пискливый кооператив, вежливо поклонилась судье и, сияя большими голубыми глазами, удалилась.
1924
Три дороги *
Получил рабочий субботнюю получку, вышел с завода и почесал затылок.
— Маловато! До следующей субботы не обернусь. Просто не знаю, что и делать! Эх!
Глядь, откуда ни возьмись — субъект.
Волосы длинные, пальтишко демисезон, поповская шляпа, очки, зонтик под мышкой, бороденка клинышком. Извивается.
— Вы, кажется, многоуважаемый товарищ, изволили вздохнуть?
— А что такое? Вздохнул.
— А вот, я и говорю… То-то и оно… Жалованье маленькое небось?
— Маленькое, — вздохнул рабочий.
— Хи-хи! Повышения надо требовать.
— Легко сказать — требовать. Чай, наша власть? Рабочая. Выходит так, что с себя же и требовать, что ли? Это не годится.
Волосатый засуетился:
— Нет, зачем же с себя требовать! Я этого не говорю. Можно и другим путем добиться повышения зарплаты.
— Каким же путем?
— Хи-хи!.. А Наркомфин на что? Вы, товарищ, хозяин своей республики. Захотите — можете потребовать: печатай червонцы — и никаких. Бумаги хватит. Раза в два зарплата увеличится.
Почесал рабочий затылок.
— Так-то оно так… Зарплата увеличится вдвое, а цены на продукты — втрое… Зарплата — втрое, а продукты — впятеро! Пойдет опять бумажная метель… Нет, это не годится.
Субъект задумался.
— Ну что ж, не надеетесь на Наркомфин — могу вам порекомендовать другое.
— А что такое?
Темная личность
— Деревня, товарищ, деревня!
— Ну?
— Деревня — она богатая. Мужичок не выдаст. Вы, товарищ, хозяин своей республики. Захотите — налог можно на мужика наложить новый. Вам польза и мужику удовольствие. Хе-хе-хе!.. Зарплата, глядь, повысилась!
— Гм… — задумчиво сказал рабочий.
— Да вы, товарищ, не сомневайтесь! Прикажите только налог наложить на мужика. Мы это в два счета… Чик-чик — и зарплата вдвое.
Почесал рабочий затылок.
— Не годится. Наложишь на мужика налог — разоришь сельское хозяйство. Разоришь сельское хозяйство — голод будет. Голод будет — перестанет крестьянин покупать городские товары. А для нас это дело неподходящее. У нас с мужиком должна быть смычка.
А очкастый так и вьется:
— Напрасно-с, напрасно-с!.. Только два пути и есть. Вы подумайте об этом, товарищ, хорошенько. Вам же добра желаю.
Усмехнулся рабочий:
— Значит, как в сказке. Направо пойдешь — в дензнаках увязнешь, с пути собьешься. Налево пойдешь — крестьянское хозяйство разоришь, а затем и фабрики остановятся. Так и этак плохо…
Тут посмотрел рабочий перед собой и увидел дорогу, на которой же и стоял.
Эта дорога круто поднималась прямо в гору.
— Ничего не поделаешь, — сказал рабочий, — хоть и крутая дорога, а придется, видно, по ней идти. Потому — единственная она, дорога-то эта.
Встревожился волосатый:
— Вот еще, товарищ, плюньте! Стоит вам затрудняться? Лучше бы уж налог наложили на крестьян, что ли… Или эмиссию увеличили…
— Провались ты, проклятый! — хмуро сказал рабочий. — Много вас тут, темных личностей, шляется. Спасибо, научил уму-разуму. Теперь-то я твердо знаю, что мне надо делать, по какой дороге идти. Пойду в гору. Подымать производство надо, удешевлять фабрикат, а остальное приложится.
Пошел рабочий в гору производство подымать, обернулся, а волосатого уже след простыл.
1924
Изобретательный Бузыкин *
Наблюдаются случаи, что в автоматы Моссельпрома, недавно появившиеся в Москве, хулиганы бросают царскую монету, пуговицы и прочую дрянь.
Поздней ночью хитрый Саша Бузыкин прокрался к автомату. В руках он держал большую и красивую пуговицу от пальто.
— Попробуем, что это за штуковина — автомат, — прошептал изобретательный Саша, затаив дыхание.