Том 2. Произведения 1902–1906
Шрифт:
Сейчас же к ней подлетают дельцы: «Извольте-с», – и открывают на странице журнала или газеты публичный дом форменно, с красными фонарями, с полуголыми девицами, с тапером, но не такой, в который ходят извозчики, дворники, а с обстановкой, с недурными картинами, девицы не сквернословят, выражаются литературным языком.
Когда молодой человек рассказывает нам на страницах журнала, что он захотел быть мужчиной и отправился в Японию, и рассказывает, как он там с японками, и какое у них тело, и что они его бросали в жар, а потом приелись, и он стал мечтать о «полногрудых северянках», вы, хотя и чувствуете, что тут красные фонари, но ничего себе, осклабляетесь
– Ишь ты, каналья!..
И вот прежний лубок, грубая порнография сменяется порнографией более изысканной, порнографией обстановочной, с хорошей печатью, с недурными картинками, с гладким литературным языком.
Как я уже сказал, в теперешнем массовом читателе растет жажда знания. Дельцы сию же минуту утилизируют это стремление. Добывают профессорские имена, добавляют к ним сотни премий, и насос для откачки подписных денег готов.
Один из подписчиков «Самообразования» письмом в редакцию горько жалуется на журнал.
Журнал этот, вооружившись, как тяжелой артиллерией, именами профессоров и ученых в качестве редактора-издателя и сотрудников, стал стрелять по подписчикам необыкновенно красноречивыми обещаниями и настрелял их целую кучу. Он счел, что миссия его окончилась, дал из 19 обещанных премий 6 и успокоился. Номера доставлялись неаккуратно или совсем не доставлялись, на письма контора не снисходила отвечать.
Так как дичь была напугана пальбой и нужно было переменить орудие или, быть может, других дельцов завистью лукавый мучил, только появилось широковещательное объявление о выходе нового журнала: «Вестник и библиотека самообразования». Приемы те же, те же громкие имена в качестве руководителей и сотрудников, та же масса приложений, та же широкая программа.
Подписчику, как пуганому зайцу, приходится озираться во все стороны: положение его тем затруднительнее, что весьма почтенные профессорские имена вольно или невольно помогают уловлять в тенета подписки в достаточной мере обстриженного и общипанного зайца.
Но одно такое чистенькое, хорошенькое дельце сорвалось. Некий господин Сенигов, приват-доцент, соорудил огромный невод, назвал его «Саморазвитие», насажал туда, в виде приманки, профессора Глазенапа, сенатора Фойницкого, писателя Вейнберга и других, за шесть рублей подписной платы обещал премий на шестьдесят рублей и уж совсем собрался забрести и вытащить богатейший улов, как вдруг… невод прорвало, и едва ли теперь хоть одна рыбина попадется. Господа Глазенап, Фойницкий, Вейнберг заявили в печати, что с изумлением увидели свои имена в объявлениях о выходе «Саморазвития», что они категорически отказались сотрудничать в этом журнале… А счастье было так близко, так возможно! Невольно возникает вопрос: почему же невода, именуемые «Самообразованием» и «Вестником и библиотекой самообразования», поддерживаются и направляются почтенными именами, которым доверяет публика? Почему на обложке журнала с двумя красными фонарями красуются имена писателей, которых публика привыкла уважать и ценить?
Брачные вагоны*
Удивительно, как публика, общество и выразительница его, пресса, бывают несправедливы, упорно, слепо несправедливы. Уж если задолбят что-нибудь, так хоть кол на голове теши.
Задолбили и общество и пресса, что наши железные дороги смотрят на пассажиров как на сельдей, как на дойных коров, как на тюки товара. Но ведь это же явная несправедливость. Ведь что
Вот, например, прочитал я как-то (признаться сказать, слеза даже прошибла), – прочитал я, как одна дорога до такой степени о пассажире заботилась, покою не знала, что даже отдельный вагон завела для… новобрачных. Невеста в светло-небесно-голубом, стыдливый румянец на щечках, потупленный взор, жених – усики хвостиками кверху… и отдельный вагой.
Вы видите, до какой степени народ-то тонкий в управлении сидит, тонкий, деликатный, понимающий народ. Ведь это не просто: выстроили вагон, да и баста. Нет, тут понимание нужно, тонкое, джентльменское понимание, это – деликатность особенная. А публика только и знает, что на все корки ругает и злословит железнодорожников.
Хлебные залежи оскомину набили. А теперь вот в газетах появились ядовитые заглавия – рабочие залежи. Да, да, рабочие залежи. Вокруг вокзалов целый лагерь оборванных, полуголодных людей, тщетно ждущих отъезда, проедают последние крохи, мерзнут, дрожат под открытым небом, уныло бродят вокруг – вокзалы, конечно, не вмещают всей этой «рвани».
Видел я эти залежи. Неприятный, знаете, народ: серые, в лохмотьях, грубые, ждут и, представьте, возьмут да напьются пьяные, буянят. Скверный народ, грязный народ.
И ведь как их много! как блохи лезут. Не удивительно, что для них вагонов не хватает и вокзалы их не вмещают.
Да, наконец, что сделается этой «рвани», если она и поваляется на выгоне? Не сахарная – не растает.
Но ведь это-то и удивительно. Ведь вот о брачных вагонах никто не заикнулся, а вот там каким-то пьяницам приходится подождать каких-нибудь пять-шесть дней – газеты гвалт подымают.
Это уж гипноз какой-то, это уж, значит, прут, закрывши глаза, ничего не разбирая; это просто избитый шаблон, по которому требуется во что бы то ни стало ругать железные дороги и замалчивать все светлое, что там есть.
Миловидное личико девушки, румянец, усики хвостиками кверху (у жениха), ну… ну и, конечно, деньги (кто же без денег брачное путешествие совершает!) – и, с другой стороны, голодранцы, грубые, горластые, голодные, часто пьяные.
Газетчики, да поймите же вы наконец разницу, освободитесь от гипноза, будьте справедливы и не закрывайте глаза на «светлые явления» в нашем железнодорожном мире!
Золотой телец*
Недалеко от Азовского моря в донских степях стоит город Ростов-на-Дону. Это – американский город по своему чудовищному росту в предыдущие десятилетия, по своим торговым оборотам, по своим особенностям. В узле железных дорог, на судоходной реке, в центре богатейшей хлебородной местности, он ворочает огромными капиталами. Это город чистых буржуа.
Прасолы, мелкие торговцы, мужики в лаптях, авантюристы, поденщики, люди с темным прошлым лет тридцать – сорок тому назад пришли искать сюда счастья. Теперь эти господа ходят во фраках, в цилиндрах, ездят на резинах, обучают детей в высших учебных заведениях. Выросши из ничтожества в миллионеры, эти люди поклоняются только одному богу, признают одного повелителя, ищут одного счастья – деньги. Здесь все покупается: любовь, дружба, знакомства, человеческие отношения. Без традиций, без прошлого или с прошлым, которое всеми силами стараются забыть, эти люди, собственной жизнью познавшие всю колоссальную власть денег, иначе ни к чему и не могут относиться.