Том 2. Республика Шкид
Шрифт:
— Левой, левой, — командовал Костец, отстукивая такт полированной палочкой. — Левой, левой. Раз, два, раз, два…
Осеннее солнце тускло отражалось в паркетных квадратах и белыми пятнышками бегало на выкрашенных под мрамор стенах…
— На-а гимнастику… выходи!
Купец, дойдя до середины стены, круто повернул налево.
У противоположной стены шеренга разошлась через одного в разные стороны и сошлась уже парами, а затем четверками.
— Стой! Отделение, разом-кнись!
Отделение
Ребята расположились на квадратах паркета, как фигуры на шахматной доске.
— Вольно!
Купец выставил ногу вперед, руки заложил за спину. Остальные стали как попало. Большинство принялось подтягивать спустившиеся во время маршировки брюки, поправлять ремни, сморкаться и кашлять.
— Смирно! Первое упражнение! На-чи-най!
Бессовестин заиграл вальс.
Под такт костецовской палочки ребята принялись выделывать сокольские упражнения, потом мюллеровские упражнения, потом шведскую гимнастику.
— Шамать хотца, — сказал Японец, захлопнув книгу.
Янкель перевел взгляд с лошади, которую он рисовал, на Японца и ответил:
— Да-с, пожрать бы не мешало.
— У тебя нет?
Янкель махнул рукой.
— В четверг-то… Было бы, брат, так давно бы нажрался.
Он уныло заглянул в пустой ящик парты, потом пошманал по чужим партам, — везде было пусто.
— Хоть бы корочку где найти.
Вдруг Японец хлопнул себя по лбу.
— Идея! Помнишь, Курочка рассказывал, что у них в классе, на печке…
Янкель вскочил.
— И правда, идея!..
Оба подскочили к печке и взглянули наверх.
— Эх, черт, — вздохнул Янкель, — как бы туда залезть?
— Вали, подсади меня. Я тебе на плечу стану.
— Идет.
Янкель нагнулся и уперся руками в колени. Японец взобрался к нему на плечи.
— Еще немного поднимись.
Янкель стал на цыпочки.
— Хватит!
Японец уцепился руками за карниз печки и заглянул в пыльное углубление.
— Ну как? — спросил Янкель, разглядывая грязный пол.
Японец минуту копошился, потом раздался радостный возглас:
— Есть!
— Что?
— Булка белая… еще булка… кусок сахару… хлеб… Да тут целый склад огрызков.
— Вали, кидай!
На пол упало что-то тяжелое, твердое как камень. Потом посыпался каменный дождь…
Посыпались заплесневелые, окаменевшие остатки завтраков, которые сытые ученики коммерческого училища забрасывали когда-то на печку. Последний огрызок — булка с прилипшим к ней и затвердевшим, как каменный уголь, куском колбасы — ударился о пол. Японец уже собирался спрыгнуть с Янкелевых плеч, когда раздался окрик:
— Это что такое?!
Янкель от неожиданности вздрогнул и опустил
— Что это такое? — повторил Викниксор. — Где класс?
— На гимнастике, — тихо ответил Янкель.
— А вы что?
— Ноги болят, — чуть ли не шепотом проговорил Янкель.
Викниксор нахмурился.
— Ноги болят? Вот как… А на печку зачем лазили? Лечиться?
Противники мюллеровских упражнений и шведской гимнастики молчали.
— Оба в пятом разряде, — объявил Викниксор. — А сейчас марш наверх.
Товарищи в сопровождении Викниксора и незнакомца с бабьим лицом поднялись наверх. В гимнастическом зале ребята опять маршировали. Бессовестин играл марш на мотив известной песни:
По улицам ходила Большая крокодила, Она, она Голодная была.При появлении Викниксора Костец скомандовал:
— Стой! Смирно!
Ребята остановились. Викниксор подошел к Костецу и громко спросил:
— Почему Черных и Еонин оставались в классе?
— Они больны, Виктор Николаевич, — ответил воспитатель.
Викниксор нахмурился.
— Неправда, они совершенно здоровы.
— Не может быть, Виктор Николаевич! Я сам видел…
— А я вам говорю, что они здоровы.
Потом Викниксор повернулся к классу.
— Ребята, Еонин и Черных переводятся в пятый разряд за симуляцию болезни и отлынивание от занятий. Пусть это послужит вам уроком. В следующий раз больные должны представлять удостоверение лекпома.
Янкель и Японец уже стали в строй. У дверей остался стоять незнакомый парнишка в серой куртке.
Викниксор вспомнил о нем и отрекомендовал:
— А это ваш новый товарищ Ельховский Павел… Ельховский, — обратился он к новичку, — стань в ряды.
Новичок смущенно и нерешительно подошел к строю.
— Стань по ранжиру, после Черных, — сказал Костец.
Строй разомкнулся, и Ельховский стал в спину Янкелю. Сзади него оказался Японец.
Викниксор вышел из зала, зачем-то вызвав и Костеца.
— Как тебя зовут, сволочь? — спросил Японец у новенького.
— Почему сволочь? — удивился тот. Голос у него оказался тонким и каким-то необыкновенно писклявым.
— Почему сволочь? — переспросил Японец. — Да потому, что, гадина, мы из-за тебя засыпались. Не приди ты, ничего бы не было.