Том 2. Сумерки духа

Гиппиус Зинаида Николаевна

2

Вода в камышах колыхается. В небе загорелись зеленые звезды. Над лесом луна подымается. Смотрите, сестрицы, гаснут звезды! Туман, как живой, извивается… Туман – это наша душа водяная. Он редеет и, тая, скрывается… Туман – наша жизнь и наша смерть водяная. В эту ночь все мы живы да радостны, веселье наше – как лунный свет. Давайте ж, перекликнемся, все друг дружке голос подадим! Мы, озерные, речные, лесные, долинные, пустынные, подземные и наземные, великие и малые мохнатые

и голые, все друг дружке о себе знать дадим! О-йе! О-йе! Отвечайте, братцы! Отвечайте, сестрицы!

1901

До дна

Тебя приветствую, моё поражение, тебя и победу я люблю равно; на дне моей гордости лежит смирение, и радость, и боль – всегда одно. Над водами, стихнувшими в безмятежности вечера ясного, – всё бродит туман; в последней жестокости – есть бездонность нежности, и в Божией правде – Божий обман. Люблю я отчаяние мое безмерное, нам радость в последней капле дана. И только одно здесь я знаю верное: надо всякую чашу пить – до дна.

1901

В гостиной

Серая комната. Речи не спешные, Даже не страшные, даже не грешные. Не умиленные, не оскорбленные, Мертвые люди, собой утомленные… Я им подражаю. Никого не люблю. Ничего не знаю. Я тихо сплю.

Электричество

Две нити вместе свиты, Концы обнажены. То «да» и «нет» – не слиты, Не слиты – сплетены. Их темное сплетенье И тесно, и мертво. Но ждет их воскресенье, И ждут они его. Концов концы коснутся – Другие «да» и «нет», И «да» и «нет» проснутся, Сплетенные сольются, И смерть их будет – Свет.

1901

Луговые лютики

А. М-ву

Мы – то же цветенье Средь луга цветного, Мы – то же растенье, Но роста иного. Нас выгнало выше, А братья отстали. Росли ль они тише? Друг к другу припали, Так ровно и цепко, Головка с головкой… Стоят они крепко, Стоять им так ловко… Ковер всё плотнее, Весь низкий, весь ниже… Нам – небо виднее, И солнце нам ближе, Ручей нам и звонок, И песнь его громче, – Но стебель наш тонок, Мы ломче, мы ломче…

1902

Земля («Минута бессилья…»)

Минута бессилья… Минута раздумия… И сломлены крылья Святого безумия. Стою над могилой, Где спит дерзновение… О, всё это было – Веселье, волнение, И радость во взоре Молитвенно-чистая, Весенние зори, Сирень восьмилистая… Ужель это было? Какое обманное! Стою над могилой С надеждой странною… Под пылью и прахом Ищу я движения, С молитвой, со страхом Я жду – воскресения… Но ждать всё страшнее… Стою без защиты я… Смеется,

чернея, Могила открытая; Я требую чуда Душою всесильною… Но веет оттуда – Землею могильною…

1902

Кровь

Я призываю Любовь, Я открываю Ей сердце. Алая, алая кровь, Тихое, тихое сердце. Руку мою приготовь, Верой овей мое сердце. Алая, алая кровь, Тихое, тихое сердце. Тайному не прекословь. В Тайне теперь мое сердце. Алая, алая кровь, Тихое, тихое сердце. Путь наш единый, Любовь! Слей нас в единое сердце! Алая, алая кровь, Вещее, вещее сердце…

1901

Истина или счастье?

В. К.

Вам страшно за меня – а мне за вас. Но разный страх мы разумеем. Пусть схожие мечтания у нас, – Мы разной жалостью жалеем. Вам жаль «по-человечески» меня. Так зол и тяжек путь исканий! И мне дороги тихой, без огня Желали б вы, боясь страданий. Но вас – «по-Божьему» жалею я. Кого люблю – люблю для Бога. И будет тем светлей душа моя, Чем ваша огненней дорога. Я тихой пристани для вас боюсь, Уединенья знаю власть я; И не о счастии для вас молюсь – О том молюсь, что выше счастья.

1902

Не знаю

Мое одиночество – бездонное, безгранное; но такое душное; такое тесное; приползло ко мне чудовище, ласковое, странное, мне в глаза глядит и что-то думает – неизвестное. Всё зовет меня куда-то и сулит спасение – неизвестное; и душа во мне горит… ему принадлежу отныне я; всё зовет меня и обещает радость и мученье крестное, и свободу от любви и от уныния. Но как отречься от любви и от уныния? Еще надеждою душа моя окована. Уйти не смею я… И для меня есть скиния, – но я не знаю, где она мне уготована.

1901

Христианин

По Ефр. Сирину

Всё прах и тлен, всё гниль и грех, Позор – любовь, безумство – смех, Повсюду мрак, повсюду смрад, И проклят мир, и проклят брат. Хочу оков, хочу цепей… Идите прочь с моих путей! К Нему – мой вздох, к Нему – мой стон, В затвор иду – в затворе Он!

1901

Другой христианин

Никто меня не поймет – и не должен никто понять. Мне душу страдание жжет, И радость мешает страдать. Тяжелые слезы свечей и шелест чуть слышных слов… В сияньи лампадных лучей поникшие стебли цветов, рассвет несветлого дня, – всё – тайны последней залог… И, тайну мою храня, один я иду за порог. Со мною меч – мой оплот, я крепко держу рукоять… Никто меня не поймет – и не должен никто понять.