Осенняя ночь и свежа, и светла –В раскрытые окна глядела,По небу луна величаво плыла,И листья шептались несмело.Лучи на полу сквозь зеленую сетьДрожали капризным узором…О, как мне хотелось с тобой умереть,Забыться под ласковым взором!В душе что-то бурной волною росло,Глаза застилались слезами.И было и стыдно, и чудно светло,И плакал Шопен вместе с нами.О, милый, мы счастья так ждали с тобойИ счастье неслышно подкралось,Пришло, как волна, унеслося волной,Пришло, но навек не осталось!
«Долго в полдень вчера я сидел у пруда…»
Долго в полдень вчера я сидел у пруда.Я смотрел, как дремала лениво,Как лениво спала голубая водаНад склоненной,
печальною ивой.А кругом далеко – тишина, тишина,Лишь звенят над осокой стрекозы;Неподвижная глубь и тиха, и ясна,И душисты весенние розы.Но за пыльной оливой, за кущами роз,Там, где ветер шумит на просторе,Меж ветвями капризных, стыдливых мимозМоре видно, безбрежное море!..Всё полудня лучами залито, дрожит,И дрожит, и смеется, сверкая,И бросает волна на прибрежный гранитСеребристую пену, играя.Что-то манит туда, в неизвестную даль,Манит шум синих волн бесконечный…Океану неведома наша печаль,Он – счастливый, спокойный и вечный.Но… блеснувшая в сумерках робко звезда,Темных вязов густая аллеяИ глубокие, тихие воды прудаУтомленному сердцу милее…
«Мой дворец красив и пышен, и тенист душистый сад…»
Мой дворец красив и пышен, и тенист душистый сад,В рощах царственных магнолий воды тихие журчат,Там желтеет в темной куще золотистый апельсинИ к студеному фонтану наклоняется жасмин.Блещет море, и гирляндой роз пунцовых обвитаКипарисов темнокудрых величавая чета.Шепот нежных слов и трели полуночных соловьев,О, когда б навек остаться здесь, у милых берегов!..Но порою я спускаюсь, одинока и грустна,Вниз по мраморным ступеням, где, луной озарена,Чуть колышется, чуть дышит золотистая волна.Я веду беседу с морем, я гляжу в немую дальИ с любовью вспоминаю мою прежнюю печаль.Вспоминаю домик бедный и черемухи кусты,И сирени белоснежной ароматные цветы,Песни жаворонка в поле, на заре, кудрявый лес,Васильки родимой нивы и глубокий свод небес.Помню я мои мученья, слезы бедные мои,Помню жажду тихой ласки, жажду счастья и любви.Но зачем, следя за лунным отражением в волнах,Как о счастии тоскую я о горе и слезах…И зачем в саду у моря, где чуть слышен запах роз,Мне так жалко прежней доли, мне так жалко милых слез?.,
«Я истинному верен останусь до конца…»
Я истинному верен останусь до конца:Смирите, люди-братья, надменные сердца!Вы верите и в счастье, и в радостные годы,Вы к знанию стремитесь, вы ищете свободы –Но в мире нет свободы, нет в мире красоты…Смиритесь, позабудьте безумные мечты!Непобедимой смерти таинственная силаЛюдей живую душу навеки покорила.И в первое мгновенье, как и в последний час, –О, смерть, ты будешь с нами, и будешь вечно в нас!Приходит смерть любовью, светлы ее одежды,Приносит нам отраду и робкие надежды…Но от любви бегите, бегите, люди, прочь!Ведь это смерть пред вами, ведь это – та же ночь…Любовь – еще страшнее и непонятней смерти…Смиритесь, братья-люди, смиритесь и поверьте,Что в мире нет свободы, и, волею судьбы –Любя и умирая, мы вечные рабы!
<П. И. Вейнбергу> («Люблю – хрусталь бесценный и старинный…»)
Люблю – хрусталь бесценный и старинный,Обычаи невозвратимых дней,Благоприятны старые картиныИ старое вино душе моей.Всегда, всегда любила я седины,И, наконец, пришла моя пора:Не устояло сердце робкой ЗиныПеред цветами Вейнберга Петра!
8 января 1894
СПБ
<П. И. Вейнбергу> («Вы задали мне трудную задачу…»)
Суббота, 25 июля, <18>98
Аврора
Вы задали мне трудную задачу!Ответить собираюсь я давно…Беру перо, сажусь – и чуть не плачу…Зачем шутить стихом мне не дано?!Нравоученья в декадентских ризахУпрямой музе более под стать;Я не вольна в ее пустых капризах,Я не умею дам разубеждать.Звенит ваш стих, и, с гибкостью завидной,По строкам рифма вьется, как змея…Досадно мне, и больно, и обидно –Но я, увы, не вы, а вы – не я…Довольно! Чем богата, тем и рада.Мне даже нравится мой странный слог.И будет, верю, за труды награда:Ответная чета блестящих строк.«Была я в Петербурге; буря злилась,И дождик шел… Ну чистая напасть!Домой я непрестанно торопиласьИ на Фонтанку не могла попасть.Лишь утешала страждущего брата,Упавший дух немного поднялаИ тщательно и зорко береглаОт милого, но страшного „возврата“…(Подумаешь, не стоило и лезть:Там утешителей не перечесть)».Живем мы здесь не шатко и не валко;Мясник – мошенник; серы небеса;Поют кузнечики; мне просто жалко,Что здесь случаются и чудеса.Вот первое: не будет вам в обиду,Но я рецензии пошла писать;Венгерову
же нашу, – Зинаиду, –Метнуло на стихи… Вот благодать!Она теперь и день и ночь в экстазе.Рассеянна, как истинный поэт.Но думаю, нам с вами в этом разеСреди поэтов места больше нет!. . . . . . . . . . . . . . .Как поживаете? Что ваши своды?И – новые – как прежде ль хороши?По-прежнему ль к вам ломятся народы,Мечтая с Фонда получить гроши?Меня сулили вы везти в Монако, –Я согласилась хоть на Меррекюль…Клялись словами Демона… ОднакоИз обещаний этих вышел нуль.Тот постоянства сердца не оценит,Кто чувства лучшие мои отверг…И знаю: мне не раз еще изменитКоварный, легкомысленный Вейнберг.Но не могу я с ним затеять ссору, –Изменника люблю еще сильней…И коль захочет посетить Аврору –Он будет встречен нежностью моей…. . . . . . . . . . . . . . .Я новости вам сообщить хотела,Но более стихов писать нет сил;Космополис, как слышно, опочил;В подробностях не знаете ли дела?Как рада я, что минуло пол-лета!Собраний жду под сводами поэта,А на письмо – приятного ответа…Поклон вам шлет мой занятый супругИ я, ваш неизменный, редкий друг.О, верьте! вам однаВсегда верна –Zina.
На стене темно-краснойТемно-красный цветок,Дышит скукой опаснойСкучный наш уголок,В безнадежности яснойЯ смотрю на цветок(Вот раздался звонок),От тебя, от безгласной,Я не жду боли страстной,И не жду, чтоб увлекТебя поток…
«Брат Иероним! Я умираю…»
Брат Иероним! Я умираю…Всех позови! Хочу при всехПоведать то, что ныне знаю,Открыть мой злой, тяжелый грех.О, я не ведал, что нарушу,Господь, веления Твои!Ты дал мне пламенную душуИ сердце, полное Любви.И долго, смелый, чуждый страха,Тебе покорный, – я любил.Увы, я слаб! Я прах от праха!И Враг – Твой Враг – меня смутил.Презрел я тайные заветы,Отверг любовь – еще любя;И в ризы длинные одетыйПришел сюда, спасать себя.Мне враг шептал: здесь подвиг крестный.Любовь же – грех и суета.И я оставил путь мой тесный,Войдя в широкие врата.Я подвизался неустанно,Молчал, не спал, не ел, не пил…О, Долорес! О Донна Анна!О все, которых я любил!
<П. И. Вейнбергу> («Пусть проходят дни и годы…»)
Пусть проходят дни и годы,Вечно та же сердцем я!Жадно рвусь под Ваши своды,И со мной – мои друзья.Но… живу я наизнанку,Как подняться спозаранку?Разболится голова…Мы приедем на ФонтанкуВ среду, в среду, ровно в 2.
5 февраля 1901
Тема для стихотворения
У меня длинное, длинное черное платье,я сижу низко, лицом к камину.В камине, в одном углу, черные дрова,меж ними чуть бродит вялое пламя.Позади, за окном, сумерки,весенние, снежные, розово-синие.С края небес подымается большая луна,ее первый взор холодит мои волосы.Звонит колокол, тонкий, бедный, редкий.Спор идет неслышно в моем сердце:Спорит тишина – с сомненьями,Любовь – с равнодушием.
Народами повелевал Наполеон,И трепет был пред ним великий.Герою – честь! Ненарушим закон!И без надзора – все мы горемыки.Курятнику – петух единый дан.Он властвует, своих вассалов множа.И в стаде есть Наполеон: баран.И в Мирискусстве есть: Сережа.