Том 22. Письма 1890-1892
Шрифт:
Кондратьеву А. М., 22 февраля 1891 *
909. А. М. КОНДРАТЬЕВУ
22 февраля 1891 г. Москва.
22 февраль.
Дорогой Алексей Михайлович, прибегаю к Вашему всемогуществу. Мне ужасно хочется посмотреть свое «Предложение», а билета достать не могу. В воскресенье * утром идет моя пьеска. Не замолвите ли Вы словечко, чтобы в кассе оставили мне два билета — кресла 7
Оттепель. Я боюсь, что разольются реки и что не придется нам ехать в Бабкино * пить водку из серебряного стаканчика. Сегодня получил письмо от Киселева, просит привезти икры * .
Ваш А. Чехов.
М. Дмитровка, д. Фирганг.
Урусову А. И., 22 февраля 1891 *
910. А. И. УРУСОВУ
22 февраля 1891 г. Москва.
Надежда Васильевна Исаева живет в Гнездниковском пер., д. Яголковского. Ей (по справкам) не больше 30 лет.
Е. М. Шавровой напишу сегодня * .
Ваш А. Чехов.
На обороте:
Здесь, Арбат, Никольский пер., соб<ственный> дом
Князю Александру Ивановичу Урусову.
Суворину А. С., 23 февраля 1891 *
911. А. С. СУВОРИНУ
23 февраля 1891 г. Москва.
23 февр.
Здравствуйте, голубчик мой. Ваша телеграмма * насчет «Тормидора» смутила меня. Меня страшно потянуло в Петербург, но не ради Сарду и приехавших парижан, а так, здорово живешь. Но практические соображения взяли меня под уздцы. Я сообразил, что надо спешить писать повесть * , что я не знаю французского языка и поэтому буду занимать в ложе чужое место, что у меня мало денег и проч. Одним словом, как теперь мне кажется, я плохой товарищ, хотя и поступил, по-видимому, умно.
Повесть моя подвигается вперед. Всё гладко, ровно, длиннот почти нет, но знаете, что очень скверно? В моей повести нет движения, и это меня пугает. Я боюсь, что ее трудно будет дочитать до середины, не говоря уж о конце. Как бы то ни было, я все-таки кончу ее. Анне Ивановне поднесу веленевый экземпляр для чтения в купальне. Я желал бы, чтобы ее что-нибудь в воде укусило и чтобы она вышла из купальни рыдающей.
Мне было грустно, когда Вы уезжали * . Вообще мне грустно.
Изумительная астрономка * кончила со мной французскую грамматику и укатила зачем-то в Петербург. Лавры Ковалевской не дают ей спать, и она, кажется, хочет
«Предложения» нет в масленичном репертуаре; очевидно, актеры обиделись, что до сих пор я не был в театре. Вчера опять был Южин — не приняли. Был Немирович — не приняли. На горизонте моем скопляются тучи, и я жду ливня с градом.
Только что приехал Миша из Алексина. Вот так служба! Этак и я бы согласился. Графиня Рошфор отказала нам окончательно * . Я думаю, что в счастливые дни медового месяца она не огорчала так мужа своим отказом, как огорчила теперь нас. Где мы теперь будем жить? Я ужасно боюсь серой дачной обстановки со щелями, пятнами на потолке и кухонным чадом, а пожалуй, и в этом году придется вкусить сие.
Пришлите мне денег. У меня их нет и взять, кажется, неоткуда. По моему расчету, я при благоприятных условиях могу получить от Вас до сентября не более тысячи рублей. Соображайтесь с сим, но не высылайте денег почтой, так как я терпеть не могу ходить в почтамт.
Напишите мне о «Тормидоре».
Поклон Анне Ивановне, Борису и прекрасной Насте. «Ах, Настасья, ах, Настасья, отворяй-ка ворота!»
Весь Ваш А. Чехов.
Кононовичу В. О., 27 февраля 1891 *
912. В. О. КОНОНОВИЧУ
27 февраля 1891 г. Москва.
27 февраля 1891 г.
Многоуважаемый Владимир Осипович!
В дополнение к моему большому письму * имею честь препроводить Вашему превосходительству письмо, полученное мною от секретаря Петербургского комитета грамотности г. Кетрица * .
Комитет Добровольного флота уведомил меня, что книги будут доставлены на Сахалин бесплатно.
Новостей нет никаких. Поэт Плещеев получил наследство в два миллиона и занят теперь такими широкими планами, как будто ему не 70, а 18 лет. За ведение дела Плевако получил с него 20 тысяч. Тот же Плевако получил в Варшаве с Бартенева 10 тысяч * , т. е. по 1250 руб. за каждый год восьмилетней каторги. Глеб Успенский болен и, говорят, опасно * . Актеров осыпают цветами и носят их на руках. Средство Коха провалилось в России окончательно * .
Всё обстоит благополучно, так что, подобно надзирателям в Дуэ, можно на каждом шагу докладывать: всё обстоит благополучно. О Сахалине я не напечатал еще ни одной строки и печатать не буду, пока не напишу своей книжки.
Каморский говорил мне, что ему поручено организовать из сс<ыльно>-каторжных железнодорожный батальон, кажется, в две тысячи человек. При постройке сибирской железной дороги каторжные будут получать деньгами более 30 коп. в день.
Позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть искренно уважающим и преданным.