Том 24. Статьи, речи, приветствия 1907-1928
Шрифт:
О чём говорит эмиграции армия рабкоров и селькоров обоего пола, будущая интеллигенция от земли и фабрики, будущие журналисты, руководители советской прессы? О чём говорит им раскрепощение женщины, грамотность «инородцев», которых грамота быстро сделает культурными людьми?
Обо всём этом и многом другом буржуазия, конечно, не может сказать «доброго слова», но если рабкор или селькор неграмотно напишут иностранное словцо, она с величайшей радостью и много будет говорить о падении грамотности в Союзе Советов.
В итоге я скажу
В Союзе Советов люди поднимаются вверх по-«хорошему», по тем ступенькам «хорошего», которые они сами создают. Чем заметнее будет подчёркнуто, ярче рассказано «хорошее», — тем яснее будет видно «плохое», тем постыднее покажется оно.
Всё познаётся по сравнению. Товарищ Судьин указывает: «Падаешь духом… Неужели только одно плохое?» — спрашивает он.
Я знаю, что это не одинокий голос. В глухих углах Союза работают тысячи людей, создавая «хорошее», но не зная или плохо зная, что ещё и где ещё делается «хорошее»-то. Вот это незнание и понижает энергию маленьких творцов великого дела.
Товарищ Гурков пишет:
«Плохое привело к тому, что мы свернули голову буржуазному строю».
Это — неверно. Если бы не знали «хорошего», так не почувствовали бы в себе силы «свернуть голову плохому» для того, чтобы «хорошее» стало общим достоянием всей массы трудящихся, к чему и стремится товарищ Гурков.
Товарищ Зайцев:
«Хорошее у нас воспринимается как нечто должное, абсолютно закономерное».
Прекрасный, гордый взгляд на дело! Но я говорю о том, что у нас видят «хорошего» меньше, чем его есть в действительности, а ведь то, чего не видишь, не воспримешь.
Товарищ Гольц:
«Самолюбованием заниматься некогда».
Речь ведётся не о «самолюбовании», а о том, чтоб все работники были широко осведомлены обо всём, что «хорошего» делается в Союзе Советов. Не надо забывать, что есть товарищи, которым любоваться не на что.
На моё, уж не очень значительное, письмо к товарищу Сапелову (см. в этом же томе — ред.) за десять дней отозвалось более 300 товарищей. Я считаю, что это очень хорошо, и очень благодарен всем откликнувшимся.
М. Горький
P.S. И очень рад, что почти всем товарищам понравилась идея издания еженедельника или двухнедельника более или менее полных «сводок» по культурной работе и Союзе Советов. Эти сводки, поднимая творческую энергию строителей новой жизни, дадут им в руки прекрасный материал для пропаганды.
М.Г. Сорренто 30 декабря 1927 г.
[Протест против суда над И. Бехером]
Талантливых людей сейчас очень немного. Европа XX столетия производит их скупо. Иоганнес Бехер — прежде всего талантливый человек. Я не могу судить о красоте
Иоганнеса Бехера ждёт наказание за то, что он страстно любит и страстно ненавидит.
Его будут судить люди, молящиеся Христу, которого убили за то, что он любил и ненавидел.
На мой взгляд, стало быть, на взгляд атеиста, тут маленькое противоречие, господа христиане. Но противоречия — дело настолько обычное у вас, что вы, наверное, не обратите на это особого внимания. Во время суда над Бехером вы будете руководствоваться чувством личной мести по отношению к человеку, дерзнувшему честно, бесстрашно и талантливо показать вам правду.
Я знаю, что европейская буржуазия нисколько не гнушается своих преступлений. Что может устрашить её после того, как она принесла в жертву миллионы людей на полях Франции?
Бехер потрясающе хорошо изобразил в своём «Люизите», как лучшие силы рабочих масс заживо сгорают в облаках ядовитого газа единственно для того, чтобы могли появиться на свете военные спекулянты Раффке и другие чудовища. Четыре года гнуснейшей бойни привели к тому, что часть победителей надолго обескровлена, а побеждённые вконец разграблены. Выиграл на этом только Третий, всё более глупеющий от гордости, потому что он уверен, что он умней и сильней, чем все остальные. Все — тайно или открыто — стремятся к новой бойне, которая обещает быть ещё бессмысленней и глупее прежней.
Один из «героев» «Люизита», Брац, с замечательным цинизмом заявляет:
«Война — необходимый фактор для развития культуры, наивысшая сила и проявление жизненности наших культурных народов.»
Вот это действительно чудовище, которому место в тюрьме. Вот кого надо предать суду!
Если Иоганнес Бехер будет осуждён, это будет равносильно оправданию авантюристов и проходимцев типа Браца.
Мне кажется, буржуазии давно уже следовало бы понять, что такие «меры самозащиты», как суд над Бехером, как убийство Сакко и Ванцетти после семи лет мучений, не спасут её от неотвратимой гибели, а только усилят ненависть к ней и приблизят, таким образом, её падение.
Буржуазия уже ничего не может предложить. У неё уже нет тех средств, которые позволяли ей прежде держать и цепях рабочие массы. У неё больше нет никакой религии, никакой идеологии, которая могла бы оправдать её преступления.
Единственным основанием, благодаря которому она ещё держится, является бессовестная эксплуатация научных сил, обогащающих её промышленность и технику.
Но и это, конечно, ненадолго: люди науки отличаются большей проницательностью, чем остальные, и им, конечно, скоро станет ясно, что, работая на паразитов и «шиберов», они работают не для «культуры», а в ущерб народу и собственным интересам.