Том 29. Письма 1902-1903
Шрифт:
Завтра приедет Альтшуллер, будет выслушивать меня — это первый раз за всю осень. Я все отказывал ему, а теперь как-то неловко. Он все пугал, грозил тебе написать. (Здесь в Ялте все почему-то думают, что ты строгая, держишь меня в субординации.)
Что же еще? Ну, еще целую моего клопика. Пиши о своем здоровье подробнее, повидайся, повторяю, с Таубе и опять-таки пиши. Итак, целую и глажу по спине, потом обнимаю. До свиданья!!
Твой А.
Пиво Стрицкого называется «Экспорт». Если будешь выписывать из склада 20 бут., то выпиши так: 10 бут. «Мартовского» и 10 бут. «Экспорт». Перед приездом буду телеграфировать * .
На
Москва. Ее высокоблагородию Ольге Леонардовне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
Суворину А. С., 20 сентября 1902 *
3840. А. С. СУВОРИНУ
20 сентября 1902 г. Ялта.
Орленев давно уехал * . Играет субботу Луганске. Мое здоровье лучше. Рассчитываю октябре уехать Москву * , потом Италию * . Приезжайте Ялту.
Чехов.
Книппер-Чеховой О. Л., 22 сентября 1902 *
3841. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
22 сентября 1902 г. Ялта.
22 сент.
Милая моя философка, немчушка моя, здравствуй! Сегодня получил от тебя великолепное письмо — описание поездки твоей в Любимовку * и, прочитавши, порадовался, что у меня такая хорошая, славная жена. Вчера был у меня Альтшуллер, смотрел меня в первый раз за эту осень. Выслушивал, выстукивал. Он нашел, что здравие мое значительно поправилось, что болезнь моя, если судить по той перемене, какая произошла с весны, излечивается; он даже разрешил мне ехать в Москву — так стало хорошо! Говорит, что теперь ехать нельзя, нужно подождать первых морозов. Вот видишь! Он говорит, что это помог мне креозот и то, что я зиму провел в Ялте, а я говорю, что помог мне это отдых в Любимовке. Не знаю, кто прав. Из Москвы, по требованию Альтшуллера, я должен буду уехать тотчас же по приезде. Я сказал: «Уеду в декабре, когда жена пустит». Теперь вопрос: куда уехать? * Дело в том, что в Одессе чума и очень возможно, что когда в феврале или марте я буду возвращаться из заграницы, то меня задержат на несколько суток и потом в Севастополе и Ялте будут смотреть как на прокаженного. Возвращаться же зимой мне можно только через Одессу. Как теперь быть? Подумай-ка!
У нас нет дождя. Ветер.
Читал статью Августа Шольца о Художественном театре * . Какой вздор! Чисто немецкая хвалебная галиматья, в которой больше половины сведений, которые автор уделяет публике между прочим, сплошное вранье; например, неуспех моих пьес на сцене московских имп<ераторских> театров * . Одно только и хорошо: ты названа самой талантливой русской актрисой * .
Пиджаки и брючки мои износились, я стал походить на бедного родственника… Тебе будет совестно ходить со мной по Москве, и так и быть уж, я буду делать вид на улице, что ты со мной незнакома, — и так, пока не купим новых брюк.
Ну, светик мой, мордочка, будь здоровехонька. Не хандри и не распускай нервов. Знай, что я обнимаю тебя и треплю изо всех сил. Скоро увидимся, дусик.
Твой
Итак, стало быть, я здоров. Так и знай.
На конверте:
Москва. Ее высокоблагородию Ольге Леонардовне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
Чехову М. П., 23 сентября 1902 *
3842. М. П. ЧЕХОВУ
23 сентября 1902 г. Ялта.
23 сент. 1902.
Милый Мишель, книжная торговля * на жел<езных> дорогах — это дело хорошее, я очень рад и от души поздравляю. Ты можешь сделать, да и, вероятно, сделаешь очень много хорошего. Ведь до сих пор книжной торговлей на жел<езных> дорогах заведовали люди бездарные и притом жулики; судить о ней по тому, что до сих пор было, никак нельзя, и мне кажется, что книжная торговля на вокзалах через два-три года может стать неузнаваемой.
Продавцов для Севастополя и Симферополя найду, когда посоветуюсь об этом с одним севастопольцем-старожилом * . А буду я в Севастополе около 10 октября * .
У меня был старик Суворин * , просидел у меня два дня. При нем я был нездоров, все кашлял и ничего не ел. Теперь мне лучше, я и ем и кашляю мало.
Мамаша выедет из Ялты 1–3 октября, пробудет в Москве дня три и потом прямо к тебе.
Вот первая реформа, которую я советовал бы тебе завести в книжных шкафах: продажа марок и открытых писем по казенной цене, как у Мюр и Мерилиза. И вывеска должна быть подобающая: марки по 7 коп. Меры, вроде этой, в 1–2 года сделают шкафы необходимыми.
Сегодня получил из Омска от епископа Сергия письмо * . Пишет, что нездоров, хочет переводиться в Россию.
Ольге Германовне * и детишкам * сердечный привет и поклон. Будь здоров и весел.
Твой А. Чехов.
Как устроюсь на зиму? Поеду в Москву в октябре * и оттуда, вероятно, в Nervi * . Это такой город есть в Италии. Ольге Леонардовне лучше * , она уже работает.
На конверте:
Петербург. Михаилу Павловичу Чехову.
Уг. Большого пр. и Широкой, 64, кв. 4.
Книппер-Чеховой О. Л., 24 сентября 1902 *
3843. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
24 сентября 1902 г. Ялта.
24 сент. 1902.
Дусик мой замечательный, у нас был дождь, довольно хороший, стало грязно. Стало быть, о дожде писать тебе больше уже не буду.
При<сяжного> пов<еренного> Аделя я видел на пароходе * , когда передавал его жене посылку. Он мне понравился, хотя пришлось недолго разговаривать. Я дразнил m-me Адель пирожками Бартельс * , говоря, что его надо в тюрьму, а он, т. е. ее муж, принял это всерьез и стал в защиту Бартельса и твоего брата.