Том 29. Письма 1902-1903
Шрифт:
Ну, собака, не забывайся. Помни, что ты моя жена и что я могу тебя каждый день через полицию вытребовать. Могу даже наказывать тебя телесно.
Обнимаю тебя так крепко, что ты даже запищала, целую мою дусю и умоляю писать мне. Понравились ли Ксении и Маше «Мещане»? * Что они говорят?
Я остригся, и мне странно это.
Ну, актрисуля, господь с тобой.
Твой А.
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
Книппер-Чеховой О. Л., 3 февраля 1903 *
3987.
3 февраля 1903 г. Ялта.
3 февр.
Бабуля, актрисуля милая, я жив и здоров, лицо у меня не хмурое, как ты пишешь * , а веселое, ибо пока все обстоит благополучно. Ты пишешь, что мы не будем должны Морозову * , так как паи в этом году покроются; но я и так уже не должен Морозову, так как исполнил то, о чем говорил, т. е., получив долг, послал ему три тысячи рублей. Ты как-нибудь между прочим наведи справку, получил ли он сии деньги * , он не ответил мне.
Мы поедем * сначала в Вену, побудем там денька два, затем в Швейцарию, затем в Венецию (если не будет очень жарко), затем на озеро Комо, где и засядем как следует. Понимаешь, бабуля? Затем после всего, если будет время, т. е. если тебе будет позволено пробыть со мной до 15–20 августа, мы поедем денька на три в Париж, а оттуда на скорейшем поезде в Москву. Поняла? Вчера приходила Званцева. Она сказала, что ждет меня к себе, т. е. что я должен отдать ей визит; стало быть, она больше уже не придет к нам. Вчера приходил кн. Ливен, сидел долго и все рассказывал про дела минувшие, как он был московским губернатором, как был министром и проч. Вчера же приезжал Альтшуллер, но уже не выслушивал, а только посидел в качестве гостя. Я, между прочим, читал ему нотацию за то, что он расстроил тебя своим письмом * . Во-первых, заболел я не в Москве, а в Ялте, мне это виднее; во-вторых, поеду я в Москву, когда захочу.
Получил я вчера от Званцевой фотографию в раме — мелиховский сад и отец, копающий грядки * . Это Маша прислала? Скажи ей спасибо. Впрочем, я сам напишу ей сегодня.
Черкни мне что-нибудь новенькое. Вчера я не писал, ибо в моей комнате было только 11 градусов. Ветрище дул самый зимний, потом шел дождь при ветре, шел всю ночь, и сегодня снега уже нет; но ветрище окаянный все еще дует неистово.
Ну, дуся моя, как бы ни было, все же к весне идет дело, скоро увидимся, скоро поедем за границу.
Обнимаю тебя, радость моя, господь с тобой.
Твой А.
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
Леонтьеву (Щеглову) И. Л., 3 февраля 1903 *
3988. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ)
3 февраля 1903 г. Ялта.
Простите великодушно, милый Жан, я еще не поблагодарил Вас за телеграмму 17 января * ; у меня был плеврит, я все время хворал. Теперь мне полегчало, я уже на положении здорового. Итак, стало быть, большое Вам спасибо, милый Жан, и за поздравление, и за то, что вспомнили. Как Вы поживаете? Что у Вас новенького? Как прошел Ваш юбилей? * Если найдется у Вас 5-10 свободных минут, то засядьте, голубчик, и черкните мне, как и что. Ваше письмо мне, живущему в скучнейшей Татарии и то и дело хворающему, доставит громадное удовольствие, ибо будет бальзамом целебным. Кланяйтесь Вашей жене * и
Ваш А. Чехов.
3 февр. 1903 г.
На обороте:
Петербург. Его высокоблагородию Ивану Леонтьевичу Леонтьеву.
Серпуховская 30, кв. 1.
Чеховой М. П., 3 февраля 1903 *
3989. М. П. ЧЕХОВОЙ
3 февраля 1903 г. Ялта.
Милая Маша, Званцева привезла фотографию в белой рамочке * . Сия фотография уже висит в кабинете под картиной Сергеенко * и над картинкой Хотяинцевой * , около двери — и место оказалось подходящим. Большое тебе спасибо.
Нового ничего нет, все благополучно. Дождей много, земля намокла, очевидно будущее лето будет хорошим. Платок и сарпинку мать получила, очень довольна.
Ну, будь здорова и весела.
Твой А.
3 февр. 1903.
На обороте:
Москва. Марии Павловне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
Алексееву (Станиславскому) К. С., 5 февраля 1903 *
3990. К. С. АЛЕКСЕЕВУ (СТАНИСЛАВСКОМУ)
5 февраля 1903 г. Ялта.
5 февр. 1903.
Дорогой Константин Сергеевич, вчера я получил орден «Чайки» * , большое, безграничное Вам спасибо. Я уже прицепил к цепочке, ношу и буду носить эту милую, изящную вещицу и буду вспоминать Вас.
Я был нездоров, теперь ожил, здоровье мое поправилось, и если я в настоящее время работаю не так, как следует, то виноваты в этом холод (в кабинете всего 11 градусов), безлюдье и, вероятно, лень, которая родилась в 1859 году, т. е. на год раньше меня. Но все же после 20-го февраля рассчитываю засесть за пьесу и к 20 марта кончу ее * . В голове она у меня уже готова. Называется «Вишневый сад», четыре акта, в первом акте в окна видны цветущие вишни, сплошной белый сад. И дамы в белых платьях. Одним словом, Вишневский хохотать будет много * — и, конечно, неизвестно, от какой причины.
Идет снег. Марии Петровне низко кланяюсь и крепко жму и целую ей руку. Она играет, это очень хорошо * ; значит, все обстоит благополучно.
Будьте здоровы, веселы, благополучны и не забывайте сердечно преданного Вам
А. Чехова.
Книппер-Чеховой О. Л., 5 февраля 1903 *
3991. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
5 февраля 1903 г. Ялта.
5 февр.
Актрисуля, вот уже два дня и две ночи, как от тебя нет писем. Значит, ты меня уже бросила? Уже не любишь? Если так, то напиши, и я вышлю тебе твои сорочки, которые лежат у меня в шкафу, а ты вышли мне калоши мои глубокие. Если же не разлюбила, то пусть все остается по-старому.
Вчера приехал Шаповалов * , привез мятные лепешки и орден «Чайки» от Алексеева * . Лепешки я ем, а чайку повесил себе на цепочку. Кланяюсь тебе в ножки за твою доброту.