Том 3. Педагогическая поэма
Шрифт:
— Что, он будет нас называть бандитами и преступниками, а мы будем спускать?
Это говорил Задоров. Я его не узнал: красный, взлохмаченный, разъяренный, брызжет слюной, размахивает руками.
— Задоров, неужели и ты потерял голову?
— Э, что с вами говорить!..
Он бросился к воротам:
— Эй вы! Вылезайте наружу, а то все равно подпалим…
Я увидел, что тут действительно пахнет порохом.
— Ребята! Я с вами согласен до конца. Этого дела спустить нельзя. Идемте
Задоров что-то хотел сказать, но я закричал на него:
— Дисциплина! Я тебе приказываю! Понимаешь?
— Извините, Антон Семенович.
Пацаны последний раз дернули палками в подворотне, и мы все двинулись к колонии.
Нас остановил голос сзади. В воротах стоял председатель.
— Товарищ заведующий, идите сюда!
— Чего я к вам пойду?
— Идите сюда, нам нужно вам сказать о важном деле.
Я направился к воротам. Хлопцы тоже зашагали, но председатель закричал:
— Нехай они стоят на месте, нехай не идут…
— Подождите меня, ребята, здесь.
Карабанов предупредил:
— В случае чего мы наготове.
— Добре.
Председатель встретил меня чрезвычайно немилостиво:
— Значит, как я представитель власти, идем сейчас в колонию и будем делать обыск. Бить меня по голове, а также и больного старика, который совсем не может выдержать такого обращения! Вам, как заведующему, безусловно, надо на это обратить внимание, а что касается этих бандитов, так мы докажем и разберемся, кто им потворствует.
За моей спиной уже стояли чрезвычайно заинтересованные колонисты, и Задоров страстно предложил:
— В колонию? Идем в колонию!.. Идемте обыск производить!..
Я сказал председателю:
— Обыска я не позволю делать, искать нечего, а если хотите поговорить, то приходите, когда проспитесь. Сейчас вы пьяны. Если ребята виноваты, я их накажу.
Из толпы колонистов выступил Карабанов и мастерски имитировал русский язык с великолепным московским выговором:
— Не можете ли вы сказать, товарищ, кто именно из каланистов ударил па галаве вас и этава бальнова старика?
Приходько со своим дрючком выразительно расположился на авансцене и принял позу «Геракла» Праксителя. Он ничего не говорил, но на его щеке один мускул ритмически повторял одну и ту же фразу:
— Интересно, что скажет председатель?
Председатель глянул на Карабанова и Приходько и малодушно сделал ложный шаг:
— Это мы потом разберем — мне так показалось.
— Вам паказалось, что вас ударрили по галаве? — спросил Карабанов.
Председатель выразительно глянул в глаза Карабанова.
— До свидания, — сказал Карабанов.
Ребята галантно
Дома мы немедленно начали совещание.
Задоров обрисовал расположение военных сил на Ракитном озере:
— Все было благополучно, знаете, но вот та дылда прибежала с палочкой.
— Ну, положим, не с палочкой, а дрючком.
— Извините, — сказал Задоров, — это не установлено. Да, прибежал с палочкой и тихонько постучал по котелкам. Только и всего.
— Слушайте ребята, — сказал я. — Это дело серьезное: ведь он председатель. Если вы били его палкой по голове, то нам влетит здорово.
Карабанов закричал:
— Да кто его бил? Выдумали с пьяных глаз. Кто его бил? Ты, Приходько?
Приходько замотал головой:
— На черта он мне сдался!
— Да нет, никто его не бил. Я потом с Приходько поговорю, да с ним и говорить не нужно.
В управлении делами губисполкома в один день получилось два донесения: одно — предсельсовета, другое — колонии имени Максима Горького. В последнем было написано, что пьяная компания с участием председателя оскорбила колониста, называла всех колонистов бандитами, что колония не может ручаться за дальнейшее и просит обратить внимание.
Разбирать это дело приехал сам заведующий отделом управления. В колонию пришел председатель и его свидетели.
Вопрос о том, был ли нанесен удар палкой, остался открытым. Приходько дико смотрел на председателя.
— Да я там и не был! Я пришел, когда все ушли к деду.
Зато был глубоко разработан вопрос о том, были пьяны или не были пьяны наши противники. Ребята с особенной экспрессией показывали:
— Да вы же на ногах не держались.
Задоров, показывая образец искреннего выражения лица, прибавил:
— Вы назвали меня бандитом и замахнулись, помните?
Председатель удивлялся:
— Замахнулся?
— Вспомнили? Замахнулись, не удержались и упали. Помните, еще из кармана у вас папиросы выпали, кто их поднял? — Задоров оглянулся.
— Да я ж их собрал на земле и вам отдал, — скромно сказал Карабанов. — Три папиросы. Вы их не могли поднять, все падали.
Селяне хлопали себя по штанам и поражались наглости колонистов.
— Брешут, все брешут! — кричал председатель.
Следователь улыбался, откинувшись на спинку стула, и трудно было разобрать, чему он улыбается: затруднительному положению председателя или нашей талантливости.
— Вот же свидетель, — показывал председатель на прибранного, расчесанного, как покойник, Мусия Карповича.