Том 3. Педагогическая поэма
Шрифт:
Всякая такая операция представляет очень сложную картину, так как она должна иметь в виду и воспитательное влияние на целый коллектив, и влияние на данную личность, и влияние на окружающую среду, и сбережение материальных ценностей, наконец, она должна ставить и меня, и воспитательский коллектив в наиболее выгодное положение.
Идеально проведенной операцией будет такая, при которой все указанные цели достигаются. Но как раз в большинстве случаев задача принимает характер коллизии, когда нужно бывает решить, какими интересами и в какой степени можно пожертвовать и полезно пожертвовать. Для того чтобы такая коллизия благополучно разрешилась или даже приняла характер гармонии, нужно бывает пережить
Чего добилась Брегель своей блестящей речью? Представил себе, что суд уступит ей и учредит помощь и покровительство Ужикову. Колонисты остаются в положении виноватых. Коллектив переживет неясную напряженность действия, опыт общественного бессилия, а Ужиков останется в колонии на прежней позиции стояния против всех, да еще усложненной тем обстоятельством, что теперь на целые годы в нем будут видеть точку приложения брегелевского тормоза.
(27) В это время колонисты доканчивали работу на последнем фронте, в Подворках. На рождественских святках Ховрах был пьян, ночевал на сене, что-то продавал. В совете командиров Ховраху сделали капитальный ремонт, и он снова пошел в работу, но за село комсомольцы принялись основательно. Заручившись разрешением милиции и ее искренним сочувствием, бригада Жорки Волков а в несколько ночей разгромила питейные притоны, коморы каинов и хулиганские шайки церковных сынков. Надеясь, что мы не пойдем на большой скандал, селянские герои вытащили из-за голенищ финки, но мы на скандал пошли. Коротков, принимавший самое активное участие в этой борьбе, однажды вечером, возвращаясь с Рыжова, подвергся нападению целой толпы, был ранен ножевым ударом и еле-еле убежал в колонию. Ночью мы, вызвав на помощь наряд милиции, арестовали главных деятелей подворской контрреволюции, и больше они в село не возвращались. В Наркомпросе мне сказали:
— Вы там… ссориться с крестьянами, куда это годится.
Я ничего не сказал, а когда вышел на улицу, плюнул.
(28) До того все перевернулось в этих головах, что пьянство, воровство и дебош в детском учреждении они уже стали считать признаками успеха воспитательной работы и заслугой ее руководителей. Более печального фона и более грустного положения для моего самочувствия я никогда в жизни не встречал. То, что являлось прямым результатом разума, практичности, простой любви к детям, наконец, результатом многих усилий и моего собственного каторжного труда, то, что должно было ошеломляюще убедительным образом вытекать из правильности организации и доказывать эту правильность, — все это объявлялось просто несуществующим. Правильно организованный детский коллектив, очевидно, представлялся таким невозможным чудом, что в него просто не верили, даже когда наблюдали его в живой действительности.
Я истратил очень немного времени, чтобы разводить руками и удивляться. Коротко я отметил в своем сознании, что по всем признакам у меня нет никакой надежды убедить олимпийцев в своей правоте. Теперь уже было ясно, что чем более блестящи будут успехи колонии и коммуны, тем ярче будет вражда и ненависть ко мне и к моему делу. Но скорбеть по этому поводу времени у меня не было.
(29) Развернулся в коммуне блестящий красивый завод ФЭДов, окруженный цветами, асфальтом, фонтанами, настоящий советский завод. ФЭДы, конечно, не сразу вышли хорошими, и первые потребители наши, конечно, обижались. И тогда снова в последний раз пропищали сомнения:
— Мы же говорили! Как это можно! Беспризорные! Хи-хи.
Но это прошло. На днях десятитысячный ФЭД положили на столе у наркома коммунары,
Многое прошлое, и многое забывается. Уже не знают коммунары, что значит «сучить дратву». Токари, револьверщики, лекальщики до 7-го разряда, мастера, начальники цехов, знающие образованные люди, они не имеют ни времени, ни свободной души, чтобы вспоминать о дратве, разве из-под какой захолустной подворотни отсыревший старосветский потомок олимпийцев вякает спросонок:
— Э… э… как же это? ФЭД! Почему ФЭД! А как же политехнизация?
Он даже начинает шуршать какими-то брошюрами, которые сам написал и в которых доказывает, что политехническая школа — это значит полное невежество во всех областях техники. Но никто на него уже не обращает внимания, ибо на него жаль истратить даже баночку далматского порошка.
Каждую весну коммунарский рабфак делает выпуск. Уже не один десяток студентов-коммунаров подходит к окончанию вузов: будущие инженеры, врачи, историки, геологи, судостроители, педагоги, радисты, штурманы, военные, агрономы, музыканты, актеры, певцы. Летом они съезжаются в коммуну, и на них с возбужденной завистью смотрят пацаны. И каждое лето вместе с нами студенты идут в поход. Много тысяч километров прошли коммунарские колонны, по-прежнему по пяти в ряд, как всегда, со знаменем впереди и знаменитым своим оркестром. Прошли Крым, Волгу, Кавказ, побывали в Одессе, Москве, Баку, Тифлисе, много видели, многому научились.
Из подготовительных материалов к «Педагогической поэме»
Типы и прототипы
Персонаж. Положение в фабуле. Развитие и конец роли.
1. Калина Иванович. Он по-старчески радостно переживает успех колонии. Затевает борьбу против кулаков. Принимает участие в театральной деятельности. Осилить Куряж не берется. В главе 10 он грустно уходит в отставку, окончательно покоренный новой жизнью, не отказываясь, однако, от шутливых сентенций по поводу новых порядков. Посещает колонию в главе 19. Нужно показать особенно прелестный букет сентенций. Коммуна провожает его почетным караулом.
2. Екатерина Григорьевна. Она остается одним из главных действующих лиц. Никогда не сдает новых педагогических позиций. Положительный спокойный тип. Во всяких спорах она должна представлять некоторое раздумье, маленький полезный тормоз, возбуждающий мысль, но тем прекраснее ее спокойный переход на мою сторону. Переходит в коммуну. Последний этап ее работы должен сопровождаться ощущением небольшой усталости, более грустным взглядом, но тем ярче должно быть подчеркнуто ее радостное, уверенное движение вперед. Она должна ощущаться как хорошая сила в новом коллективе.
3. Лидия Петровна. Лидочка представляет линию измены новому направлению в педагогике. Просто устала. Потом неудачный роман со Снарским. Перед Куряжем — потеря энергии, переход в лагерь болтающих. Сторонница свободного воспитания. Шушуканье, сплетни. Выходит замуж за Чудинского. Конец ее линии — в главе 19, одновременно с полным поражением Чудинского. Ее нужно открыто уволить за переход в лагерь противников моей воспитательной системы. Некоторая борьба с профсоюзом, и все. Лидочка отошла потому, что ей слишком хотелось личной жизни.
4. Задоров Александр. Не меняя своей уверенной бодрости, спокойно связавший себя с колонией, активный комсомолец. Задоров первый уходит на рабфак. Является сторонником всех начинаний коммуны, крепко ведет линию за вступление в партию. Он поступает на социально-экономический факультет. В последних главах Задоров то и дело появляется в рядах коллектива, поддерживая его своей уверенной силой, особенно в змиевской истории. Он должен участвовать в последней главе, должен быть ясным его будущий путь.