Том 3. Повести, рассказы и пьесы 1908-1910
Шрифт:
Стамескин (смеется слегка в нос). В огне железо быстро деформируется, Дина: при шестистах градусах железные балки уже сгибаются, и все падает. Он карьерист.
Дина.Ну что вы! Вы его совсем не знаете!
Стамескин.Увидите.
Дина.Это неправда. Вы знаете, Стамескин, он из воспитательного дома, у него нет ни родных, ни друзей, и он сам добыл для себя все. Если бы вы знали его жизнь! Это не жизнь, а целая история лишений, подвижничества,
Онучина (подходя). Там невозможно сидеть! Этот ваш Онуфрий Николаевич говорит невозможные пошлости, и вместо того, чтобы попросить его замолчать — они смеются.
Студенты один за другим выходят из столовой.
Тенор. (кричит). Дина, спасибо! Насытились.
Лиля.Ах, Диночка, Тенор один всю ветчину съел.
Дина. (бледно улыбаясь). Ну и на здоровье.
Лиля.Я никогда не видала, чтобы так ели, он глотает мясо, как людоед.
Костик.Но почему же людоед?
Козлов.Он не для себя ест, а для голоса. Тенору нужно питание.
Петровский.Ей-Богу, братцы! Я раз полез к Тенору под подушку, а у него там колбаса припрятана. Ей-Богу! А мне, подлец, хоть бы кусочек дал.
Тенор.Как он врет! А зачем тебе жизнь, Петруша? Лучше умри от голода, и я спою над тобой ве-ли-ко-леп-ную вечную память. (Тихо напевает и смеется.)
Онуфрий (тащит бутылку). Уединимся у этого келькшоза. У тебя холодный ум, Сережа, и ты это заметь, так принято в обществе: уходя из-за стола, каждый гость тащит с собою бутылку. При английском дворе все так поступают.
Блохин.А я… я не взял.
Онуфрий.Ты меня огорчаешь. Возьми и тащи сюда, да папирос у Козлика захвати, — мои кто-то выкурил.
Костик.А ты хорошо устроился, Онуша.
Онуфрий.Уменье найтись во всяком положении, Костя. Лиля, Лилюша, покровительница всех несчастных, заступница за угнетенных — присядьте ко мне, я открою вам тайну моей жизни.
Лиля.Ну, открывайте, только врите поменьше.
Онуфрий.Две феи караулили мое рожденье: фея порядка и фея строгой трезвости. Но так как я рождался очень долго, то обе не дождались и ушли, а пришла третья фея и принесла бутылку коньяку — это была пьющая фея, понимаете? Ну, вот пришла она…
Продолжает тихо рассказывать, Лиля смеется. Дина и Тенор разговаривают в стороне.
Дина.Ты не должен обращать на это внимания — слышишь? Пусть смеются, пусть шутят… Не смотри на меня так… Пусть шутят,
Тенор.Я знаю. Они славные ребята, Дина!
Дина.Они еще не знают, о чем ты мечтаешь. Они еще не знают, что голос тебе нужен не для богатства, не для славы, а для того, чтобы им же дать радость. Как они мало знают тебя!
Тенор.И пусть. Ты даже побледнела, Дина, — не стоит. Какая ты самолюбивая, ты, пожалуй, еще самолюбивее, чем я. Ха-ха-ха!
Дина.Не смейся, я не люблю. И не смей ничего им говорить, слышишь? Ни слова — иначе я рассорюсь с тобою. Не смотри на меня так, мне неловко… Пусть думают, что ты пустой человек… карьерист! Ты и мне не смей петь, пока не научишься — я не хочу слушать любителя.
Тенор.Ого! Сильно сказано.
Дина.Почему ты сегодня без калош? Тебе неловко, что они смеются — как это глупо! Береги себя, ты… мой любимый. Ну иди, иди… и не смотри, как Цезарь: ты еще не победил.
Тенор медленно отходит.
Дина. (зовет). Лиля! Пойди сюда! (Что-то говорит ей.)
Гриневич (хочет взять у Онуфрия стакан с вином). Дай-ка!
Онуфрий (не дает). Нет, дядя, шалишь. Тебе вредно.
Гриневич.Глупости! (Хочет взять у Блохина, но тот не дает также)Ну и свиньи же вы, братцы. Вы думаете, что если захочу напиться, так без вас не сумею. Посмотрим! (Идет в столовую.)
Блохин.Там ничего нет, я последнюю взял.
Онуфрий.Когда же он успел, — Лилька с него глаз не сводила. Какой вредный характер! За твое здоровье, Сережа.
Блохин.За твое, Онуша.
Дина (обнимая Лилю). Господа, я хотела сказать несколько слов…
Лиля.Петровский, молчите там!
Дина.Ничего, Лиля. Товарищи, сейчас придет один господин, то есть не господин, а студент, я не знаю, как назвать.
Петровский.Начало полно захватывающего интереса — кто же он, Дина, господин или студент?
Лиля.Петровский, свинство.
Дина.Нет, очень серьезно. Стамескин, Онучина, будьте добры, послушайте меня, дело касается нашего землячества. В субботу у нас собрание, и я и вот Александр Александрович, мы хотели предложить нового члена.
Костик.Стародубовец?
Тенор.Нет, какой-то дальний.
Костик.Тогда нельзя, и толковать нечего. Мы не можем не соблюдать устава.