Том 3. Повести, рассказы и пьесы 1908-1910
Шрифт:
Козлов.Это у него от температуры. Гляди, как он осунулся: тебе лечиться надо, дядя!
Ст. студент (недовольно). Какие пустяки: вчера мне действительно было нехорошо, а сегодня и лицо у меня свежее… Выпью малинки, — вот и все… Так вот, говорю я: душа у меня… молодая, сердце у меня нетронутое — вот в чем главное. Помню, в нашем городке сослуживцы всегда смеялись надо мною. Вам сколько лет? — спрашивают. Столько-то. А мы думали, что вам всего двадцать. Ведь вы, Петр Кузьмич, моложе всякого молодого человека! (Смеется)
Козлов (зевает).
Ст. студент.Смеялись! Да как и не смеяться? Они люди солидные, положительные, а я? Мечтатель, фантазер какой-то. Помню, раз приходит ко мне сослуживец, Тарасов, мрачен, жалко смотреть: губернатор к нам едет. А я в это время стихи наизусть учу!
Онуфрий.Стихи? Зачем же ты их учишь?
Ст. студент (смеется). Тарасов рассердился: вас, говорит, Петр Кузьмич, надо в сумасшедший дом отправить: тут губернатор едет, а вы стихи декламируете. А то, помню я еще, это было… постой, где это было? Да, вспомнил: ездил это я по одному делу…
Онуфрий.И сколько ты помнишь, старик. Ты свою жизнь наизусть знаешь или только на рассказ? Ты валяй как покороче. А что, Сережа, если бы столько помнил, мог бы ты это выдержать при твоем телосложении?
Блохин (зевает). Пусть старик… стихи продекламирует.
Ст. студент.А что же? Если серьезно хотите послушать, я могу. Кого хотите? Хотите из Шелли?
Козлов (тоскливо). Нет, не надо стихов! Ну их к черту!
Ст. студент.Неужели ты не любишь стихов? (Слегка насмешливо.)А еще молодой человек! Эх, Козлик, Козлик, — ведь молодость сама стихи. Когда душа приподнята…
Козлов (мрачно). Не люблю стихов.
Онуфрий.И я не люблю. Ребята?..
Блохин.Ну?
Онуфрий.Айда к Костику-председателю!
Козлов и Блохин.Верно, пойдем, братцы!
Онуфрий.Я тебя, Сережа, в снегу утоплю. Ты мне запомнишь, как снег за шиворот класть.
Ст. студент (тревожно и жалобно). Да куда же вы?! Ну что вы вздумали! Погодите! Я так рад, что вы пришли… ну что вы будете делать у Костика? Может быть, его и дома-то нет! Посидите!
Козлов.Нет, надо идти! Костик ждет.
Блохин.Н…надо идти. Идем, ребята.
Ст. студент.Посидите! Я сейчас за пивом пошлю. Споем. Споем, Сережа? (Морщась от боли в горле, напевает.)Аристотель мудрый… Сейчас пиво будет.
Онуфрий (удерживая). Да не хлопочи, старик. Не надо пива.
Козлик.Не надо, не надо. Мы пойдем. Да, ей-Богу же, не надо.
Ст. студент.Нет, нет, не пущу. (Идет.)Я сейчас. Капитон, Капитоша!
Студенты одни, сидят как разваренные, лениво оглядываются.
Козлов.Послал-таки.
Онуфрий.Что же — оставаться или нет? (Зевает.)Я уж и не знаю. Неловко как-то, старик еще обидится! И как это удивительно в природе происходит: поболел один день, а состарился лет на двадцать. Эх, жизнь!
Козлов.Так со стариками всегда бывает. Держится, держится, а потом… трах и… (Зевает.)Что же, идем или остаемся?
Блохин.Что же, можно и остаться. Только… лучи пойдем, а? Ж…жарко тут!
Козлов.Нет, пойдем, пойдем! Жалко старика, а ничего не поделаешь; надоел.
Онуфрий.А пиво?
Козлов.Да ну его к черту! У Костика выпьем, вчера он деньги из дому получил.
Ст. студент (входит весело). Сейчас и пиво будет. И не думайте уходить — не пущу! Чего на самом деле раскисли! Посидим, поболтаем, я вам кое-что из моих сибирских скитаний расскажу. Вы не смейтесь: я хорошо рассказываю, иногда знакомые нарочно собирались, чтобы послушать моих рассказов, упрашивали. А то и спеть можно, этак, для настроения, а? — споем?.. Эх, жалко, не знаете вы сибирских песен — удивительные есть песни! Сейчас горло у меня болит, а то я бы вам напел — тебе, Сережа, понравится.
Козлов.Напрасно ты, старик. Мы лучше пойдем.
Ст. студент.И не думай, не пущу! Ах, ребятки: вот у Наташи, у моей покойной жены, какой славный был голос. Не сильный, но такой приятный, задушевный! И сколько она этих сибирских песен знала! У них на постоялом дворе… Постой: да я показывал тебе Наташину карточку или нет?
Козлов.Да видел, видел!
Ст. студент.Нет, не эту, у меня другие есть, я тебе еще не показывал. Сейчас достану. (Роется в столе)Правда, Наташу нельзя было назвать красивой, но если вы всмотритесь в ее глаза… Сейчас!.. Надя не была похожа на мать, хотя некоторые и утверждали…
Хлопает дверь. Входят Тенор и Лиля. Тенор сильно выпил, бледен, пальто нараспашку — настроен отчаянно. Лиля все в той же шубенке, взволнована, почти плачет. При виде Тенора студенты оживляются. Онуфрий смеется.
Козлов.Тенор! Это ты что же, брат? Пьян?
Тенор.Ха-ха-ха! Пьян. Смотрите: Тенор пьян! Ха-ха-ха!
Лиля (взволнованно). Он снег глотал! Это такой упрямый, такой упрямый человек — я больше не могу. Берите его!
Онуфрий.Лилечка! Да неужели это он от снегу?
Ст. студент (оправляется, говорит очень сухо). Александр Александрович, что это с тобой? Что это ты вздумал? — нехорошо, нехорошо, голубчик! Сережа, помоги ему раздеться — я холоду избегаю.
Тенор.Я и сам могу раздеться! Не лезь, Блоха! (Уходит в переднюю.)
Лиля.Вот и привела.
Козлов.Тенор пьян — вот так чудеса в решете!