Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Том 3. Стихотворения, 11972-1977

Слуцкий Борис Абрамович

Шрифт:
Жизнь окончена. Сверх программы, в стороне и не на виду я отвешу немногие граммы, сантиметров немного пройду, напишу немногие строки, напечатаю несколько книг, потому что исполнились сроки. Это все будет после них. Целесообразно итоги подводить, пока жив и здоров, не тогда, когда тощие ноги протяну на глазах докторов, а покуда разумен и зорок, добродушен, беспечен, усат, взлезть на дерево, встать на пригорок, посмотреть напоследок назад.

«Психология перекрестка…»

Психология перекрестка: нерешительные богатыри говорят: «Давай, посмотри!» В надписи, составленной хлестко, указания нет. Намек, адресованный поколеньям, — неразборчив. Он намок мелким
дождиком тысячелетним.
Куда хочешь, туда и едь, то есть, в общем, ехать некуда. Размышлять в то же время некогда и не будет времени впредь. Куда хочешь, а я не ведаю. Я не знаю, куда хочу. Все же шпорю коня. Все же еду я и в какую-то пропасть лечу.

«Были деньги нужны…»

Были деньги нужны. Сколько помню себя, были деньги все время нужны. То нужны для семьи, то нужны для себя, то нужны для родимой страны — для защиты ее безграничных границ, для оснастки ее кораблей, для ее журавлей удалых верениц было нужно немало рублей. Зарабатывали эти деньги с утра, но вели вечерами подсчет, потому что длиннейшие здесь вечера длятся целую ночь напролет. Были деньги нужны. Приходилось копить, чтобы что-нибудь после купить. Приходилось считать и в сберкассу их класть, чтоб почувствовать чудную власть: ощутить кошелек, тяготящий штаны, и понять, что ведь деньги не так уж нужны.

«Маленькие государства…»

Маленькие государства памятливы, как люди маленького роста. В мире великанов все по-другому. Памяти не хватает для тундры и пустыни. На квадратную милю там выходит то ли случайный отблеск луча по пороше, то ли вмятина капли дождя на песке. А маленькие государства ставят большие памятники маленьким полководцам своего небольшого войска. Великие державы любят жечь архивы, задумчиво наблюдая, как оседает пепел. А маленькие государства дрожат над каждым листочком, как будто он им прибавит немножко территории. В маленьких государствах столько мыла, что моют и мостовые. Великие же державы иногда моют руки, но только перед обедом. Во всех остальных случаях они умывают руки. Маленькие государства негромкими голосами вещают большим державам, вещают и усовещают. Великие державы заводят большие глушилки и ничего не слышат, потому что не желают.

«Древнейший из видов системы…»

Древнейший из видов системы, а именно хаос, надежен и всеобъемлющ. Его стародавний порядок имеет свои основанья. С него началось и, конечно, им кончится. То, что мы делим, и то, за что мы воюем, — таинственный остров в реальном естественном океане из вечного хаоса. Как море из иллюминатора, он то наступает, то шумно отходит. Мы, то есть история, мы, то есть космос, мы — мол в океане. Мы — волнорез, и волны когда-нибудь нас изрежут.

«Читали, взглядывая изредка…»

Читали, взглядывая изредка поверх читаемого, чтобы сравнить литературу с жизнью. И так — всю юность. Жизнь, состоявшая из школы, семьи, и хулиганской улицы, и хлеба, до того насущного, что вспомнить тошно, — жизнь не имела отношения к романам: к радости и радуге, к экватору, что нас охватывал в литературе. Ломоть истории, доставшийся на нашу долю, — черств и черен. Зато нам историография досталась вся. С ее крестовыми походами, с ее гвардейскими пехотами и королевскими охотами — досталась нам. Поверх томов, что мы читали, мы
взглядывали, и мы вздрагивали:
сознание остерегалось, не доверяло бытию.
Мы в жизнь свалились, оступившись на скользком мраморе поэзии, мы в жизнь свалились подготовленными к смешной и невеселой смерти.

МОИ ПЕРВЫЕ ТЕАТРАЛЬНЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

В Харьков приезжает Блюменталь, «Гамлета» привозит на гастроли. Сам артист в заглавной роли. Остальное — мелочь и деталь. Пьян артист, как сорок тысяч братьев. Пьяный покидая пир, кроет он актеров меньших братью, что не мог предугадать Шекспир. В театр я пришел почти впервые и запомню навсегда эти впечатления живые, подвиг вдохновенного труда. В пятистопный ямб легко уложен обращенный королю и ложам многосоставной, узорный мат. Но меня предчувствия томят. Я не подозреваю перепоя. Но артисту прямо вперекор прозреваю в роли переборы, наигрыш и стилевой прокол. Между тем событья в королевстве Гамлетом подводятся к концу, о притворстве позабыв и лести, он удар наносит подлецу. Кто уже отравлен, кто заколот, но артист неловок и немолод, вдруг сосну кровавит он доски всем ремаркам вопреки. Занавес дается строчек за сто до конца трагедии, и роль не доиграна. Уже он застит натуральную артиста кровь. Зрители ныряют в раздевалку. Выражаю только я протест, ведь не шатко знаю текст, не валко — наизусть я знаю этот текст! Я хочу, чтобы норвежский принц разобрался в этой странной притче, датского велел убрать он принца и всех прочих действующих лиц. Но в чулочках штопаных своих, действие назад еще убитый, выброшенный из души, забытый, вылетает Розенкранц, как вихрь. Он стоит в заплатанном камзоле, и ломает руки сгоряча, и кричит, кричит, кричит — вне роли. Он взывает: «Граждане, врача!»

«Какую войну мы выиграли…»

Какую войну мы выиграли в сорок пятом году! Большая была и долгая. А мы ее все-таки выиграли. Какую мы в сорок пятом преодолели беду! Какую судьбу мы выбрали! Мы были достаточно молоды, чтоб выйти из этой войны здоровыми и веселыми, целинниками — для целины, новогородов — новоселами и сызнова не убояться ни голода, ни холода. И прожив жизнь военную, мы новую, мирную жизнь, вторую, вы только подумайте, кое-кто даже третью, и начали и продолжили, пройдя сквозь все рубежи сперва в середине, а позже на склоне такого столетья! Двадцатого столетья!

«В тот день, когда окончилась война…»

В тот день, когда окончилась война, вдруг оказалось: эта строчка — ямбы, — хоть никогда не догадался я бы, что будет метр стиха иметь она. Я полагал: метр вздоха и метр крика. Я думал: метр обвала тишины, — но оказалось — строчками должны, стихами становиться эти звуки. Гремевшая, дабы переорать смертельного передвиженье груза, стократ громчей загрохотала муза, закончив бой и завершивши рать. Поэзией надежда быть должна, не жить ей без лирического пыла. Что ж, оказалось, это ямбом было: в тот-день-ко-гда-о-кон-чит-ся-вой-на.

«Эшафот — моровая страда…»

Эшафот — моровая страда. Эшафот — мировая эстрада. Все запомнится — на года. Честолюбие, что ж ты не радо? Все запомнится — на столетья. Кто и как погибал и погиб, даже сдавленные междометья, даже быстро оборванный хрип. Эшафот — это класс, где классы обучают друг дружку давно, что величие смертного часа только правому делу дано. Эшафот — это школа. Народу обучать здесь приходится власть этикету особого рода: как на плаху голову класть. До чего эти доски дощаты! Жизнь теперь без тебя заживет. Достоевский, дождавшись пощады, покидает вдруг эшафот.
Поделиться:
Популярные книги

Семь Нагибов на версту

Машуков Тимур
1. Семь, загибов на версту
Фантастика:
попаданцы
аниме
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Семь Нагибов на версту

Идеальный мир для Лекаря 2

Сапфир Олег
2. Лекарь
Фантастика:
юмористическая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 2

Совершенно несекретно

Иванов Дмитрий
15. Девяностые
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Совершенно несекретно

Черный Маг Императора 5

Герда Александр
5. Черный маг императора
Фантастика:
юмористическое фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Черный Маг Императора 5

Хозяин Теней 3

Петров Максим Николаевич
3. Безбожник
Фантастика:
попаданцы
аниме
фэнтези
фантастика: прочее
5.00
рейтинг книги
Хозяин Теней 3

Идеальный мир для Лекаря 21

Сапфир Олег
21. Лекарь
Фантастика:
фэнтези
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 21

Ищу жену с прицепом

Рам Янка
2. Спасатели
Любовные романы:
современные любовные романы
6.25
рейтинг книги
Ищу жену с прицепом

Идеальный мир для Лекаря 6

Сапфир Олег
6. Лекарь
Фантастика:
фэнтези
юмористическая фантастика
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 6

Болотник 2

Панченко Андрей Алексеевич
2. Болотник
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.25
рейтинг книги
Болотник 2

Лолита

Набоков Владимир Владимирович
Проза:
классическая проза
современная проза
8.05
рейтинг книги
Лолита

Измена. Отбор для предателя

Лаврова Алиса
1. Отбор для предателя
Фантастика:
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Измена. Отбор для предателя

Камень. Книга шестая

Минин Станислав
6. Камень
Фантастика:
боевая фантастика
7.64
рейтинг книги
Камень. Книга шестая

Дракон - не подарок

Суббота Светлана
2. Королевская академия Драко
Фантастика:
фэнтези
6.74
рейтинг книги
Дракон - не подарок

Зубных дел мастер

Дроздов Анатолий Федорович
1. Зубных дел мастер
Фантастика:
научная фантастика
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Зубных дел мастер