Том 3. Стихотворения 1866-1877
Шрифт:
По свидетельству поэта, «навеяно смертью Писарева и посвящено М. А. Маркович» (Ст 1879, т. IV, с. LXXVII). Д. И. Писарев утонул во время морского купания в Дуббельне (ныне часть города Юрмала Латвийской ССР) 4 июля 1868 г., в возрасте 28 лет.
Некрасов познакомился с критиком в 1867 г., вскоре после выхода его из Петропавловской крепости, и предложил ему сотрудничество в предполагавшихся тогда периодических сборниках, а затем в перешедших в руки Некрасова «Отечественных записках». Свои последние статьи Писарев поместил в этом журнале, где сотрудничала и его гражданская жена М. А. Маркович. Некрасов взял на себя заботы о доставке тела Писарева в Петербург и организацию похорон (ПСС, т. XI, с. 113; Слепцов В. А. Соч., т. 1. М., 1932, с. 588). Писарев был похоронен 29 июля
Направляя стихотворение М. А. Маркович, Некрасов писал: «Только Вам, Мария Александровна, решаюсь покуда дать это стихотворение. Писарев перенес тюрьму не дрогнув (нравственно) и, вероятно, так же встретил бы эту могилу, которая здесь разумеется, но ведь это исключение — покуда жизнь представляет более фактов противоположного свойства, и поэтому-то моя мысль приняла такое направление. Словом, Вы понимаете, так написалось. Вам пред<анный> Некрасов». И далее в приписке (в правом верхнем углу): «К сожалению, не успел зайти к Вам сегодня, 7 августа».
1867–1868 гг. — время мучительных раздумий Некрасова о судьбах своего поколения и о собственной судьбе в связи с муравьевской историей. Мысль о «мрачных силах» жизни, с годами убивающих способности к подвигу, и о счастье «умереть молодым» проводится поэтом уже в стихотворении «Зачем меня на части рвете…», написанном летом 1867 г. (см.: Гин М. М. Герой и его прототип. — Некр. сб., IV, с. 127).
В прижизненных изданиях стихотворение печаталось без письма к М. А. Маркович и без посвящения. Впервые текст письма со стихотворением опубликован и описан Б. Капланом (см.: Радуга. Альманах Пушкинского дома. Пб., 1922, с. 226–231).
Положено на музыку К. Кекрибарджи, 1875.
«У счастливого недруги мрут, У несчастного друг умирает…» — К этим строкам поэт сделал в письме к М. А. Маркович примечание: «Пословица эта не выдумана. Ее можно найти в сборнике пословиц Даля». Ср.: «У счастливого умирает недруг, у бессчастного — друг» (Даль В. Пословицы русского народа. М., 1957, с. 68).
Мать («Она была исполнена печали…»)*
Печатается по Ст 1873, т. II, ч. 4, с. 226.
Впервые опубликовано: ОЗ, 1868, № 10, с. 530, с датой: «1868».
В собрание сочинений впервые включено: Ст 1869, ч. 4 (перепечатано: Ст 1873, т. II, ч. 4).
Автограф не найден.
Некрасов так прокомментировал стихотворение: «Думаю — понятно: жена сосланного или казненного…» (Ст 1879, т. IV, с. LXXVII).
Реакционный критик М. де-Пуле указал на связь этого стихотворения о автобиографической поэмой Некрасова под тем же названием (1877), где повествуется о горькой судьбе героини — польки по происхождению. Рецензент усматривал как в поэме, так и в стихотворении «Мать» скрытое сочувствие автора польскому освободительному движению (РВ, 1878, № 5, с. 329). Эти «догадки» несомненно имели под собою почву. Стихотворение Некрасова явно перекликается со стихотворением Мицкевича «Матери-польке» (1830), в котором высказано убеждение поэта в том, что мать-полька должна отказаться от мечты о счастливой участи сына и готовить его к судьбе национального героя-мученика.
В. Е. Евгеньев-Максимов указал на «незримое присутствие» В комментируемом произведении образа Н. Г. Чернышевского (Некр. сб., II, с. 76). Стихотворение приобрело широкую популярность в революционной среде после смерти поэта. В 1883 г. директор департамента полиции В. К. Плеве доносил Александру III о «губительном влиянии» на молодежь таких произведений Некрасова, как «Сеятелям», «Еще тройка», «Мать» (см. выше, c. 410).
Высокую оценку дал стихотворению Г. В. Плеханов (см.: Плеханов Г. В. Соч., т. X. М.-Пгр., 1925, с. 385).
Дома — лучше!*
Печатается
Впервые опубликовано: ОЗ, 1868, № И, с. 120, с подписью: «Н».
В собрание сочинений впервые включено: Ст 1869, ч. 4, с датой: «1868» (перепечатано: Ст 1873, т. II, ч. 4).
Автограф не найден.
Навеяно настроением поэта после возвращения на родину из поездки во Францию и Италию в марте-июне 1867 г. Впрочем, аналогичные мотивы отмечались уже в поэме «Тишина» (1857). Первоначальные наброски, вероятно, создавались в Карабихе летом 1867 г.
«Душно! Без счастья и воли…»*
Печатается по Ст 1873, т. II, ч. 4, с. 222.
Впервые опубликовано и включено в собрание сочинений: Ст 1869, ч. 4, с. 218, с заглавием (из цензурных соображений): «(Из Гейне)» и датой: «1868» (перепечатано: Ст 1873, т. II, ч. 4).
Автограф не найден. В списке произведений Некрасова, составленном А. А. Буткевич (ИРЛИ, ф. 203, № 44), значится: «„Душно! без счастья и воли“ (копия, подлинное дано Боровиковскому)». Первоначальный набросок из двух строк на полях черновой рукоятей сатиры «Суд» и «Притча о „Киселе“» — ГБЛ, ф. 195, п. 57526, л. 2 об. В 1875 г. напечатано в нелегальном народническом издании «Работник. Газета для русских рабочих» (1875, № 11–12, с. 8) под заглавием «Песня народного борца» (ст. 7 в редакции: «Чашу народного горя»). Варианты ст. 1–4, 7 опубликованы В. Е. Евгеньевым-Максимовым (Современник, 1914, № 10, с. 46–47) по рукописи, хранившейся «у одного из близких знакомых» А. А. Буткевнч; местонахождение этой рукописи в настоящее время неизвестно.
По мнению А. М. Гаркави, сопоставившего первоначальную редакцию стихотворения с публикацией в «Работнике», народническая публикация восходит к доцензурному авторскому тексту, а вариант ст. 7 («Чашу вселенского горя») в прижизненных изданиях является цензурным вариантом (см.: Учен. зап. Калинингр. гос. пед. ин-та, 1957, вып. 3, с. 219–220; Гаркави, с. 38; Некр. сб., V, с. 166). В Собр. соч. 1965–1967 (т. II, с. 256) и ПССт 1967 (т. II, с. 275) была принята точка зрения Гаркави, предложившего считать текст этой публикации каноническим. Это вызвало возражения (см.: Мельгунов Б. В. Из комментария к стихотворениям Некрасова. — Некр. сб., VI, с. 130–135). В настоящем издании восстанавливается вариант прижизненных авторских публикаций. Народническое издание в данном случае не может считаться авторитетным, ибо публикация в нем анонимна, заглавие изменено, ст. 2, 7 искажены, имеются существенные пунктуационные неточности. Все эти искажения объясняются тем, что редактор газеты Н. А. Морозов (1854–1946) готовил стихотворение к печати по памяти. В своих воспоминаниях он по памяти приводит текст «Душно! без счастья и воли…» с теми же искажениями и допускает новые (см.: Морозов Н. А. Повесть моей жизни. М., 1947, т. II, с. 64, т. III, с. 155). Лексическую и музыкальную нерасторжимость варианта «вселенского» с окончательным текстом убедительно показал Н. Н. Скатов (см.: Скатов Н. Некрасов. Современники и продолжатели. Л., 1973, с. 259–261). Вариант «Чашу народного горя» в первоначальной редакции, отражающей прежде всего личные переживания поэта, стал неприемлемым в окончательной редакции, где социальный протест приобретает «вселенские» масштабы. Выражения вроде «чаша народного горя» встречаются в лирике Некрасова 1860-1870-х гг., поэт умел проводить их через цензуру. Ср., например, известную «Элегию» (1874):
Пускай нам говорит изменчивая мода, Что тема старая «страдания народа»…Готовя перед смертью издание своих стихотворений, Некрасов зачеркнул заглавие «(Из Гейне)» и написал «Собственное», не сделав никаких других помет и исправлений (Ст 1879, т. IV, с. LXXVII).
В. Е. Евгеньев-Максимов (см.: Учен. вап. Ленингр. гос. ун-та, 1957, № 229, сер. филол. наук, вып. 30, с. 54–55) отметил в комментируемом произведении перекличку с последней строфой стихотворения Пушкина «Кто, волны, вас остановил…» (1823):