Том 3. Стихотворения

Бальмонт Константин Дмитриевич

Белая мышь пробежала, Черная мышь проползла… Жило осиное жало, Осень и ос убрала. Белая мышь забегает, Только запляшет, – глядишь, Черное что-то мелькает, Черная шествует мышь. Пчелы запрятались в улей, Малые свечи зажгли, Ждут там июней, июлей, Спят в золотистой пыли. Только пчелиная матка Целую зиму не спит, К меду припала, ей сладко, Ключница, злая на вид. Все же ей белая мышка, Или ей черная мышь Пискнет: «В сластях – без излишка, Или, смотри, угоришь». И засыпает обжор ка. Глянь, уж подходит весна, Чья-то светлеется норка, Белая

мышка видна. Солнце сейчас же за дело, Вниз, головнею тряся. Белая мышь посмелела, Черная – тощая вся.

Лесунка

Люди добрые, вы большущие, Сапоги у вас все с подошвами. Ах, дожди, дожди, сверху льющие, Чтоб ушли огни, стали прошлые! Посудите же! Я Лесуночка. Инструментик мой – балалаечка. У меня своя в мыслях луночка, Я в глухом лесу многознаечка. Знаю цвет любви и разрыв-траву, Знаю смехами литься звонкими, Землянику жду, костянику рву, Убираю лес я опенками. Сею гнездами я вам рыжики, Крашу листья я желто-красные. Ноют зяблики, плачут чижики, Мне в глаза взглянув распрекрасные. Но зима грозит, снаряжается, Словно волк идет к нам от севера, Так вот в разуме все мешается. Где поля мои с духом клевера! Из конца в конец лишь отавами Ветер тешится вслед за косами. И крикливыми вдаль оравами Журавли летят долгоносые. Утром – зимники, росы сильные, И во все Мороз дунул стороны. Где вы, цветики? Спят умильные. Только каркают сверху вороны!

Капризница

Пела, пела пеночка, Звенела конопляночка. Маленькая девочка Скучала о зиме. Не ведала капризница, Что зима уж близится, Хлопьями сбирается В недалекой тьме. Вот и пламя вечера В пепле дней развеялось, Затопили печи мы, Холодно в дому. И мечтала девочка, Как певала пеночка, И тихонько плакала, Не зная почему.

Бродяга

Бродяга я. До холодов с грозой Плясал огнем и реял стрекозой. И вот, бездомный, признаюсь я, грешник, Что с завистью смотрю я на скворешник. Когда б в такой забраться теремок И там в тепле замкнуться на замок. Ах, рада белка малому орешку. Подайте пятачок мне на ночлежку.

Солнце, Ветер, и Ворон

Взял Старик в амбар мешок, Мышь в мешок проворно скок, И прогрызла там дыру, И ушла сама в нору. Крупка сыплется в мешок, Крупка в норку на утек, Крупка высыпалась вся, Пляшет мышь, хвостом тряся. Тужит Старый: «Как тут быть? Как тут горю пособить?» Зерна скрылись, – где и след. Разве Солнце даст совет. Солнце слышит свысока, Обогрело Старика, Месяц белый посветил, Вышли зерна из могил. И летел из дальних стран Ворон Воронович Вран, Помахал своим крылом, – Крупкой полон весь закром.

Колобок

– Толокняный колобок, Ты куда бежишь, дружок? – А бегу я к волку в пасть. – Верно, там тебе пропасть. – Нет, я волка покормлю, Но катиться я люблю. Только волк меня поест, Я качусь до новых мест. – Как же это, колобок? Ты из пасти – прямо скок? В брюхе волка – темноты Не боишься, верно, ты? – А в моих полях – овес, Много зерен он принес. Намесили толокна, И в квашне не видно дна. Волк от ночи до утра Ест, – а молвлю я: «Пора!» – И обглоданный – в квашню, И круглюсь во славу дню. – Ишь, а мне и невдомек, Ты прехитрый колобок. И кружить тебе не лень? – Нет, я свежий каждый день.

Семя-зерно

1

Мечтанья

девушек красивы, Полузакрытые цветы, Но есть мучительные срывы, И цепкий зов из темноты. Меня страшит мое ночное, В ночах слепое, существо, Но нашим миром правят двое, Разрыв – начало для всего. Цветы каштана в Марте свежем Горят как свечи под Луной, Но если взор мы светом нежим, Зерно растет из тьмы ночной.

2

Вот оно брошено, семя-зерно, В рыхлую землю, во что-то чужое. В небе проносятся духи, – их двое, – Шепчут, щебечут, поют. Спрячься в уют. В тьму углубляется семя-зерно, Вечно одно. Было на воздухе цветом красивым, Колосом с колосом жило приливом, Было кустом, Малой былинкою, древом могучим, Снова упало в могильный свой дом. Духи из пламени мчатся по тучам, Духи поют: «Улетим! Отойдем!» Сердце, куда же ты мчишь, безоглядное? Вот оно, вот оно, В землю зарытое, малое, жадное, В смертном живое, семя-зерно. В подпольи запрятано, прелое, Упрямо хотящее дня, Собой угорелое, Порвалось, и силам подземным кричит: «Отпустите меня!» Вся тяга земная Ничто для него. Есть празднества Мая Для сна моего, Апреля и Мая Для сна моего. Кто хочет уйти, отпустите его. Вся тяга земная Прядет для меня золотое руно, И ласка от Солнца есть ласка родная, И тьма обнимает – для дня сохраняя: – В глазах ведь бывает от счастья темно. Душа человека есть в Вечность окно, И в Вечность цветное оконце – разъятое семя-зерно. Серое, тлеет, упрямо уверено, Что зажжется восторг изумруда, Что из темного терема Вырвется к Солнцу зеленое чудо. Духи порвали огромности туч, Голос потоков, как пляска, певуч, Весть золотая с заоблачных круч, Из голубого Оттуда.

3

Я вас кроплю водою Из чистых родников, Цветы мои, горите Огнем живых зрачков. Я вас кроплю слезою Мгновений и годов, Цветы мои, светите Лампадой лепестков. Я вас кроплю мечтою, Из крови сплел покров, Я умер, вы живите, Наш мир лишь вами нов. Ушел в века с зарею, Вернусь из тьмы веков, Цветы мои, вы нити Бессмертных жемчугов.

Южный Крест

No quema, sino da luz, este fuego del santo amor. Oh diremos que quema у no quema!

Fray Diego de Estelta

Не сжигает, а дает свет, этот огонь святой любви. О, скажем, что сжигает и не сжигает!

Фраи Диэго де Эстелья

Жертвенный зверь

Белорунный, сребролунный, из пещеры вышел зверь. Тонкоструйный, златовейный, зажигай огонь теперь. В старый хворост брызнул шорох, вспышек быстрых перебег. Зверь пещерный, беспримерный, весь сияет, словно снег. Златорогий, стройный, строгий, смерти ждет он не страшась. Струйки-змейки, чародейки, вейтесь, пойте, стройте час. Струнным строем час построен, час и миг и волшебство. Снег разъялся, кровь красива, хворост ожил, жги его. В старых ветках смерть устала спать и ждать, не бойся жечь. Все, что пламень метко схватит, встанет, словно стяг и меч. Златорунный, огневейный, красный, желтый бог Костер, Жги нас, жги нас, как несчетных жег и сжег твой жаркий взор.

Заповедь

Не убивай. Не отнимай. Не соблазняй – несоблазненный. Не завлекай в веселый гай, коль сам не взят тоской бессонной. Но если ты взлюбил мечты, как любим сердцем близость Бога, Иди, куда зовет звезда, и пусть ведет тебя дорога. И пусть убьешь. Быть может, ложь, что ты убийца – убивая. Ведь в битве есть восторг и честь, и есть призыв Родного края. И если взять чрез быстрый взгляд, весь мир другой – души плененной, Возьми меня рукой огня, блаженным буду я сожженный.