Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая
Шрифт:
Следует еще упомянуть здесь Густава Планша, критика ясурнала Ревю де де Монд. Гроза бездарных и даже посредственных авторов, завзятый и несколько узкий консерватор, он был ярым защитником классического вкуса. В свое время он сыграл не лишнюю и не бесславную роль, часто обнаруживая крайне точное и верное эстетическое чутье. Его идейная чистота может и теперь быть поставлена в образец, и, как мы могли убедиться из его позднее опубликованной переписки, под грубоватой внешностью он скрывал редкую деликатность и даже нежность сердца.
Но действительно великим критиком этой эпохи был Сент-Вёв. Мы только мимоходом назовем его здесь; так как он начал пользоваться значительным влиянием лишь после 1850 года, то мы и поговорим о нем в другом месте.
Пресса. Литературная пресса играла в период 1815–1847 годов такую же, если не более важную, роль, чем в XVIII веке. Меркюр де Франс просуществовал
Французская Муза (La Muse frangaisej была органом романтиков. В этом журнале они рекомендовали подражание иностранцам, в особенности Вальтер-Скотту, культивировали любовь к средним векам, религиозное чувство и, само собой разумеется, меланхолическую сентиментальность. Последняя особенно преобладала в молодом журнале романтиков. Здесь, в подражание Больному юноше Шенье, появилась знаменитая серия: Юная больная, Больная сестра, Больная девица, Умирающая мать, Больной ребенок, так что сама редакция в конце концов нашла, что этого довольно, и заявила, что «с этого дня проработка различных агоний надолго изъемлется из поэтического оборота», а для окончательного заключения этого поэтического турнира предложила элегию Выздоравливающий троюродный дядюшка. Постоянными сотрудниками этого журнала, просуществовавшего с 1819 по 1822.год, были Виктор Гюго, Альфред де Виньи, Эмиль и Антуан Де-шан, Шарль Нодье, Гиро, Софи Гэ, ее дочь Дельфина Гэ (впоследствии г-жа де Жирарден), г-жа Деборд-Вальмор, Тастю и т. д.
В 1826 году основана была газета Фигаро. Эта по внешности чисто литературная газета враждебно относилась к правительству Реставрации. Ее сотрудниками были Жюль Жанен, Рокплан, Поль Лакруа, Альфонс Ройе и другие. После Июльской революции она перешла в руки Латуша, который привлек туда Феликса Пиа, Жюля Сандо и Жорж Санд. Затем газета прекратила свое существование и возобновилась только в 1854 году.
Журнал Ревю де де Монд, основанный в 1829 году, временно прекратившийся и восстановленный в 1831 году Франсуа Бюлозом, без разбора принимал всех писателей, выдвинувшихся в той или иной области, и вскоре завоевал влиятельное положение, которого с тех пор уже не терял никогда. Перечислить его сотрудников — значило бы повторить все названные в этой главе имена и прибавить к ним еще много других.
Ревю де Пари, основанная также в 1829 году доктором Вероном, в 1831 году перешедшая в руки Амедея Пишо, а в 1834 году приобретенная Бюлозом, которому пришлось, таким образом, руководить двумя толстыми журналами, отличалась несколько более легким и более узким литературно-художественным направлением, чем Ревю де дё Мопд. Здесь Цисали Бенжамен Констан, Ламартин, Казимир Делавинь, Скриб, Александр Дюма, Альфред де Виньи, Мюссе, Бальзак, Сен-Марк Жирарден и Сент-Бёв; журнал закрылся в 1844 году.
Период между 1815 и 1847 годами видел зарождение, расцвет и упадок романтизма, видел возрождение религиозного чувства и — быть может, как дополнение к нему — возрождение спиритуалистической философии. Это одна из замечательнейших эпох в истории французской литературы.
ГЛАВА XIV. ИТАЛИЯ. 1810–1846
Последние годы французского владычества в Италии были решающим периодом в истории ее национального самосознания. Задавленная армиями Наполеона или убаюканная его обещаниями, национальная идея с неотразимой силой внедрилась в умы под действием его насилий, а его военные неудачи подали надежду на осуществление национальных идеалов. Никогда еще эта идея не находила столь многочисленных защитников и не имела таких серьезных шансов на успех. Однако она и на этот раз потерпела неудачу, потому что если ей и удалось преодолеть политический индифферентизм итальянцев, то она оказалась еще не в силах победить их вековые предрассудки. Но, бесплодная в политическом смысле, эта критическая эпоха оказалась плодотворной с моральной точки зрения: итальянцы вынесли из этого периода ясное понимание конечной цели, к которой следовало стремиться, и тех подводных камней, которых следовало избежать, прежде чем ее достигнуть.
Первые попытки противодействия. Первое противодействие своему владычеству Наполеон встретил на юге полуострова, и притом — со стороны самого преданного из своих сподвижников.
Еще серьезнее было положение дел в северной части полуострова, где французское владычество породило глубокое и, казалось, всеобщее недовольство. Народная масса ставила в упрек французам непрерывный рост фискальных поборов, тяжесть рекрутчины, гекатомбы испанской войны [159] , купцы — континентальную блокаду со всеми ее стеснениями и приостановку в торговле, сторонники независимости — отсрочку — неведомо до каких пор — осуществления своих надежд, дворянство— милости, расточаемые армии, духовенство — насилия над папой, миланцы — распущенность и высокомерие вице-короля Евгения. Чтобы превратить это недовольство в гнев и эти смутные стремления в страсти, нужно было событие, которое сделало бы и без того тяжкое иго Наполеона окончательно невыносимым. Таким событием явилась русская кампания, следствием которой было образование в Милане боевых политических партий и окончательный разрыв Мюрата с Наполеоном.
159
Наполеон направлял в Испанию итальянские полки в особенности с 1810 года. — Прим. ред.
Поражения Наполеона и их последствия. 18 февраля 1812 года 27 000 итальянцев, в том числе гвардия и отборные войска, с бодрым духом выступили в Польшу, предварительно весело отпраздновав карнавал в Милане; в декабре лишь около тысячи их собралось в Мариенвердере вокруг императорских орлов. Таким образом, Россия поглотила 26 000 человек из состава итальянской армии, в том числе почти всех гвардейцев, принадлежавших к знатнейшим фамилиям королевства. Эта катастрофа задела все классы общества. Их скорбь превратилась в злобу, когда такими же гекатомбами ознаменовался и следующий год: из 30 000 человек, набранных второпях и направленных на помощь главной армии в Германию, в ноябре 1813 года обратно перешли Альпы лишь 3000: из 30 000, в несколько приемов посланных в Испанию, в декабре вернулось только 7000 человек. В два года итальянцы принесли в жертву чуждому им делу 60 000 жизней — целое поколение. Будучи не в силах ускорить гибель Наполеона, они имели возможность предвидеть ее как результат его повторных поражений и, чтобы встретить желанный миг во всеоружии, начали группироваться, сообразно своим желаниям и программам, в три главные партии.
Первая составилась из той части старого дворянства, которая не поддалась влиянию революционных идей и не пошла на сделки с Империей. Видя во французском владычестве лишь преходящее явление и фактическое беззаконие, не влекущее за собою правовых последствий, она ставила себе целью не более, не менее как закрыть скобки, открытые восемнадцать лет назад, т. е. восстановление в полном объеме режима, существовавшего в 1796 году.
Естественным противовесом этой партии являлась партия вице-короля, более многочисленная и более просвещенная, но зато и гораздо менее однородная. В ее состав входили: большая часть офицерства, которое связывали с вождем как узы военной верности, так и память о совместных победах и лишениях, почти все чиновники, лично заинтересованные в сохранении существующего строя, и, наконец, часть той либеральной буржуазии, которая, особенно в Романье, образовала умеренную республиканскую партию. Общая программа этих разнородных групп сводилась к тому, чтобы сохранить существующие учреждения, которые сами по себе гарантировали государству достаточную независимость, а также трон вице-короля, все недостатки которого, проистекавшие из чрезмерной преданности Наполеону, должны были исчезнуть с падением последнего.
К несчастью, их усилия парализовала деятельность третьей партии, которая, стоя между двумя первыми, бессознательно играла в руку Австрии. Партия эта возникла недавно, называла себя «национальною» и распадалась на две особые группы, объединяемые лишь общей ненавистью к вице-королю, которого они считали слишком слабым, и к австрийскому владычеству, которого они боялись. Политическим вождем первой группы был директор полиции Луини, военными — генералы Пино и Лекки, идеалом — слияние всей Италии с Неаполитанским королевством под скипетром Мюрата. Во вторую группу вошли знатные молодые миланцы, как Верри, Кои-фалопьери, Босси, Порро, Кастильони, раздраженные милостями, которыми Евгений осыпал офицеров, и рассчитывавшие, что в независимом аристократическом государстве их ждут почести, видные должности, быть может, даже корона. По своему честолюбию они были способны вызвать кризис, но по своей политической неопытности они не сумели бы им воспользоваться.