Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая
Шрифт:
Опасаясь помешать заключению Аккерманского договора, ни Англия, ни Россия не сообщали пока Порте о существовании протокола 4 апреля. Но этот протокол по прежнему оставался в силе, и в конце 1826 года Австрия, Пруссия и Франция получили приглашение к нему примкнуть. Первая из этих держав, как и следовало ожидать, отказалась; вторая, не осмеливаясь еще открыто отделиться от Австрии, последовала ее примеру. Что же касается правительства Карла X, которое уже давно испытывало на себе давление общественного мнения, считавшего необходимым выступить в защиту дела Греции, то оно понимало, что не следует ронять влияние Франции на Востоке, предоставляя Англии и России одним улаживать греческий вопрос. Кроме того, и лондонский и петербургский кабинеты с одинаковой настойчивостью приглашали Францию примкнуть к протоколу 4 апреля, так как каждый из них хотел воспользоваться ею в качестве противовеса своему сопернику. Таким образом, Франция (в январе 1827 года) заявила, что в принципе она присоединится к России и Англии с тем, чтобы предложить, а в случае необходимости и навязать Турции и Греции свое посредничество. Напрасно Австрия
Греки с полной готовностью примкнули к этому трактату. Но Порта, до конца поддерживаемая Австрией в своих иллюзиях и гордости, высокомерно отвергла его. Ввиду этого командиры английской, русской и французской эскадр, адмиралы Кодрингтон, Гейден и де Рияьи, приступили в сентябре к насильственному прекращению военных действий по всему побережью, которое, по всем вероятиям, должно было в будущем войти в сферу владений нового греческого королевства. Ибрагим старался выиграть время. Несколько недель прошло в бесплодных переговорах, а 18 октября три союзные эскадры появились на Наваринском рейде, где в тo время стоял соединенный турецко-египетский флот, имевший в своем составе 90 судов и 16 000 матросов. Через два дня европейские эскадры вошли в порт, для того чтобы передать турецко-египетскому флоту приказ покинуть Грецию. Немедленно завязалось сражение, которое продолжалось не больше двух часов и закончилось почти полным уничтожением оттоманских сил. 6000 убитых, разрушение 3 линейных кораблей, 16 фрегатов, 26 корветов, 12 бригов и 5 брандеров — таковы были результаты этой битвы для турецко-египетского флота. И чтобы сохранить несколько оставшихся ему судов, Ибрагим должен был обязаться не пользоваться ими больше против греков.
Известие об этой большой битве имело своим результатом прежде всего оживление надежд и увеличение претензий эллинского правительства. Уверенные, что отныне им нечего бояться своих неприятелей, по крайней мере на море, греки поспешили участить свои нападения на турок и расширить сферу своих операций. В ноябре они напали под предводительством Фавье на остров Хиос. В то же время под начальством Чэрча они сделали решительное усилие отнять у турок Акар-нанию и Этолию. А позже (в 1828 году) они снова сделали попытку овладеть Критом. Их политические руководители полагали, что чем большую территорию они успеют захватить, тем больше им удастся удержать, и что дипломатам, при установлении границ нового королевства, придется поневоле считаться с фактическим положением вещей.
Русско-турецкий конфликт; кампания 1828 года. Сражение при Наварине не только не сделало Турцию более сговорчивой, но, напротив, ожесточило ее до такой степени, что она утратила всякую способность к осторожным действиям. Махмуд потребовал прежде всего полного удовлетворения за уничтожение турецкого флота и обнаружил такую неуступчивость в отношении посредничества, что посланники трех союзных держав (8 декабря) оставили Константинополь. А через песколько дней султан призвал своих мусульманских подданных к священной войне; в изданном по этому поводу весьма гневном манифесте он нападал главным образом на Россию, обвиняя ее в том, что она давно уже не перестает сеять смуту в Турецкой империи и обманула турецкое правительство в Аккермане, уверив его, что не намерена больше вмешиваться в греческий вопрос. При этом султан давал понять, что, соглашаясь в 1826 году на требования русского царя, он имел в виду только выиграть время и лучше приготовиться к отплате (18 декабря).
Особенную смелость придала Порте позиция английского правительства, которое не только не выражало удовлетворения по поводу победы при Наварине, но даже как бы отрекалось от нее, называя это событие несчастным, и прежде всего казалось занятым тем, чтобы не сыграть в руку русской политике на Востоке. Каннинг умер за несколько месяцев перед тем. Веллингтон, который (в январе 1828 года) оказался у власти, не питал никакой симпатии к грекам и старался с помощью многозначительных обещаний отвлечь Францию от союза с Россией.
Но единение парижского и петербургского кабинетов казалось в тот момент неразрывным. Поэтому Николай, не скрывая своих воинственных проектов, сделал 6 января 1828 года следующие формальные предложения: 1) занять Молдавию и Валахию (русскими войсками); 2) использовать союзные эскадры для блокады Константинополя и Александрии, а также для освобождения и защиты Морей; 3) предоставить Каподистрии, президенту Греции [75] , значительную денежную субсидию; 4) поручить трем посланникам, аккредитованным в последнее время при константинопольском дворе, съехаться в Корфу для организации конференций, имеющих целью облегчить заключение мира. В это время царь ничего еще не знал о турецком манифесте 18 декабря и не совсем еще освободился от войны с Персией. Избавившись от этой последней заботы благодаря выгодному для России Туркманчайскому миру (22 февраля) и узнав о манифесте, которым он был глубоко возмущен, Николай твердо решил не откладывать больше открытия военных действий против турок. В течение некоторого времени Австрия пыталась целым рядом доводов предостеречь его от этого шага, но ей это не
75
В это время он как раз приступил к управлению островом Эгина.
Лондонский кабинет сумел пока добиться от Николая только обещания, что русский флот не станет предпринимать на Средиземном море никаких действий без предварительного соглашения с английской и французской эскадрами. Во всех других отношениях Николай оставлял за собой свободу действий, и английскому правительству ничего больше не оставалось, как предоставить ему эту свободу. Веллингтон (в июле) снова открыл в Лондоне прерванную с некоторого времени конференцию трех союзных держав и согласился на ведение в Корфу переговоров, которые начались 9 августа. Не решаясь сама занять Морею из опасения возбудить подозрения Порты, которую она не переставала заверять в своей неизменной дружбе, Англия согласилась на отправление туда французского корпуса, с тем чтобы заставить удалиться оттуда египтян и турок (19 июля). В соответствии с этим генерал Мезон с 16 000 солдат отправился в Морею. Так как незадолго до этого Мехмед-Али в силу конвенции 6 августа обязался отозвать свои войска, то Ибрагим без сопротивления вывел своих солдат из Морей. Турки после простой лишь видимости сопротивления также эвакуировали те приморские пункты, которые оставались в их руках, и до истечения 1828 года весь Пелопонес был освобожден от турецкого владычества.
Что касается царя, то вначале военные действия были для него неблагоприятны. Ввиду того что европейское общественное мнение приписывало России огромное превосходство как в военном, так и в финансовом отношении, в Европе полагали, что царь с легкостью восторжествует над турками в течение одной кампании. Но это было далеко не так. Русские, правда, добились довольно больших успехов в Азии, где Меншиков и Паскевич менее чем в 6 месяцев взяли Анапу, Поти, Каре, Ахалкалаки, Ахалцых и Ардаган. Но в Европе, где именно и должен был быть нанесен главный удар, они потерпели целый ряд довольно серьезных неудач. Русская армия, плохо вооруженная и имевшая плохое руководство, заняла Молдавию и Валахию, переправилась через Дунай, но только с величайшим трудом взяла Варну и не смогла овладеть лагерем при Шумле, где укрепились для защиты балканских проходов новые турецкие войска, обученные по-европейски. Наконец, русской армии пришлось снять осаду Силистрии и с огромными потерями отступить в дунайские княжества (октябрь — ноябрь). Меттерних, хотя и не без преувеличения, сравнивал это отступление с отступлением Наполеона в 1812 году.
Кампания 1829 года. Адрианопольский трактат. Если бы это зависело только от венского двора, то против России образовалась бы коалиция, чтобы принудить ее заключить мир. Но в состав этой коалиции должны были бы войти Пруссия и Франция, а обе эти державы отказались поддержать предложение Австрии. Англия же старалась убедить Карла X возобновить вместе с нею в Константинополе переговоры об умиротворении Греции. Франция от этого не отказывалась, но она хотела, чтобы этот шаг был предпринят не иначе, как с согласия царя (16 ноября). А Николай, в свою очередь, потребовал, чтобы до начала новых переговоров в Константинополе Лондонская конференция (на которой Россия была представлена) выработала окончательно программу, которая должна была лечь в основу мирпого договора. Так и было сделано, и протокол 22 марта 1829 года, в значительной степени совпадавший с предложениями русского правительства, должен был послужить инструкцией для дипломатических агентов, отправлявшихся на Восток. В силу этого соглашения (главные его пункты обсуждались на совещаниях, происходивших в Корфу) эллинское государство должно было включить в себя Морею, Цикладские острова, Эьбею и континентальную Грецию вплоть до заливов Воло и Арта [76] . Новое государство должно было получить монархическую конституцию и управляться христианским монархом, не принадлежащим ни к одной из царствующих во Франции, Англии или России династий. Первый монарх нового государства должен был быть назначен с одобрения Порты тремя союзными державами; Греция должна была ежегодно уплачивать султану дань в размере 1 500 000 пиастров и вознаградить за потерю имущества турецких землевладельцев, вынужденных покинуть греческую территорию.
76
Веллингтон внес, правда, в это разграничение решительную оговорку. Англия, опасавшаяся для принадлежавших ей Ионических островов непосредственного соседства Греции, хотела, чтобы новое государство было ограничено на северо-западе рекой Аспропотамо, а не морем. И она не отказывалась (как мы это увидим дальше) от надежды добиться соглашения, соответствующего ее видам.
Вскоре после этого султан принял с большим почетом французского и английского посланников, по пе обнаружил никакого желания согласиться на какое бы то ни было посредничество и примкнуть к Лондонскому протоколу. И только военная неудача могла сломить его упорство. Кампания 1828 года не решила ничего, по зато кампания 1829 года привела к решительным результатам. В Азии Паскевич дошел до Эрзерума, которым и овладел. В Европе русская армия, усиленная, реорганизованная и поддержанная диверсией греков, которые в это время напали па турок со стороны Эпира и Фессалии, снова появилась в Болгарии под предводительством Дибича, разбила (в июпе) турок при Кулевче, взяла Силистрию и, совершив необычайно смелый переход через Балканы, 20 августа дошла до Адриапополя. А спустя несколько дней русские аванпосты оказались па расстоянии нескольких миль от Константинополя.