Том 35. Бичо-Джан Рассказы
Шрифт:
Глава шестая
Кико
— Это Батум, — сказал Гассан, указывая на ряд домов на берегу. — Здесь уже ждет корабль, который повезет нас в Турцию, в Стамбул… Мой родственник уговорился с капитаном, и для нас оставлены места…
В порту отдельно от других стояло небольшое мачтовое судно. Оно было белое и называлось "Белая звезда".
— Вот это судно, — кратко пояснил Гассан.
На пристани ждал какой-то татарин. Завидя издали Гассана, он почтительно бросился ему навстречу и помог слезть с коня; затем взял обеих лошадей за повода и, перебросившись с Гассаном несколькими фразами на непонятном Кико наречии, исчез с конями, точно провалился сквозь землю.
Был сумрачный, дождливый вечер. Дул северный ветер, и парусное судно слегка покачивалось на неспокойной поверхности моря.
На палубе Кико увидел высокого, угрюмого вида, капитана корабля, в плаще и фуражке, два десятка матросов и бесчисленное количество мешков с товарами. Кроме них с Гассаном, пассажиров не было. Капитан подошел к Гассану и приветствовал его по-грузински.
— Вот мой внук Самит, — назвал своего юного спутника Гассан.
Капитан был не из любопытных, он мельком взглянул на мальчика и пошел отдавать команду к отплытию.
Забегала команда по палубе, заскрипели снасти, надулись паруса, и "Белая звезда" плавно тронулась в путь.
Кико стоял на корме подле Гассана и впивался глазами в постепенно удалявшийся от них берег с незнакомым городом. Сердце бедного мальчика разрывалось на части в эти минуты.
"Отец! Отец! Где ты, мой дорогой батюшка? Чувствуешь ли ты, что навсегда увозят от тебя твоего бичо-джана, твоего единственного мальчика?… Чувствуешь ли ты, что мы не увидимся больше с тобою?…"
Гассан, озябший на палубе под ветром и дождем, скрылся в каюте, позвав за собою Кико. Но мальчику не хотелось уходить. На палубе в темноте, среди ненастья, он мог спокойно, не боясь показаться малодушным, отдаться своему горю. Он опустился на тюки с товарами и дал полную волю слезам. Ветер ревел и метался над его головою, дождь хлестал тяжелыми каплями, а он не чувствовал ничего, кроме своего горя…
Кико, измученный, забылся, наконец, тяжелым сном, полным мучительных видений.
Он видел Вано и его сыновей, чувствовал на себе удары нагайки рассвирепевшего дяди, слышал слезы и мольбы Като, Горго и Магуль… Но яростные крики Вано заглушали мольбы и слезы тетки. Все яростнее звучали крики дяди Вано. Вот они перестали быть похожими на человеческие, и теперь был слышен один только сплошной рев…
Сон мгновенно оставил Кико. Он поднял голову с мешка, на котором лежал, открыл глаза и осмотрелся.
"Белая
Это были угрозы и брань.
Мальчик быстро вскочил на ноги и кинулся туда, откуда слышались крики. Придерживая одной рукой свою драгоценную чунгури, с которой он не расставался ни на мгновение за все время пути, и держась другою рукой за перила залитой водою лестницы, Кико стал осторожно спускаться в каюту.
При свете слабо мерцавшего фонаря он увидел дверь, за которой раздавались голоса.
Быстрым движением руки мальчик рванул дверь к себе и очутился в каюте. Там находилась едва ли не вся команда "Белой звезды", тесно окружавшая капитана. Кико увидел перекошенные яростью лица, сверкающие недобрым огнем глаза, дрожащие руки, сжатые кулаки.
Люди в каюте не заметили его появления и продолжали злобно выкрикивать угрозы стоящему в кругу этой рассвирепевшей толпы капитану. Кико видел его смуглое лицо, в котором не двигался ни один мускул.
— Вы должны вести наше судно в Стамбул, капитан! Слышите! Мы этого требуем, — кричали матросы.
— Я вам объяснил уже, — ответил твердо капитан, — что это невозможно… Море бушует так, что того и гляди разобьет в щепки судно… И буря становится все сильнее и сильнее. Нам ничего не остается, как повернуть обратно в Батум и ждать, пока море успокоится. Моя совесть не позволяет мне вести корабль на верную гибель…
— Но мы требуем, чтобы вы вели судно в Стамбул… Понимаете, капитан, мы требуем! — кричал один из матросов, ободряемый своими товарищами.
— И если вы не исполните нашего требования, мы сами поведем корабль, а вас сбросим в море! — прибавил другой.
Капитан выждал, пока они немного стихли, и произнес спокойно:
— Вы можете делать со мною, что хотите, потому что я один, а вас двадцать с лишком человек, но в Стамбул мы плыть сегодня никак не можем, потому что буря крепнет с каждым часом и "Белой звезде" не устоять против нее: наше судно погибнет и вы все вместе с ним… Я отвечаю за вашу жизнь, ради вас же не могу вести судно дальше… Кроме того, ведь вы не одни на судне. Наши пассажиры, татарин со своими внуком, подвергаются опасностям пути, а их жизнь ляжет тяжелой ответственностью на нашу совесть… Итак, еще раз я приказываю вам повернуть назад и держать путь обратно к Батуму.
— Нет, мы требуем, чтоб вы, капитан, вели судно в Стамбул! — раздалось в ответ несколько голосов.
— Как смеете вы идти против желания команды! — послышался голос совсем еще молоденького юнги.
Капитан смерил его презрительным взглядом с головы до ног.
— Ты еще не вырос достаточно для того, чтобы спорить со мною, — произнес он спокойно.
Один из матросов протискался вперед и крикнул запальчиво:
— Ясное дело: капитан, очевидно, хочет, чтобы мы потерпели убытки. Если мы не поспеем с нашими товарами в Стамбул к кануну праздника, никто не купит у нас товар… Что тут долго разговаривать. Сбросим его в море, а сами поплывем к Стамбулу. Авось буря не помешает нам…