Том 35. Бичо-Джан Рассказы
Шрифт:
Сейчас он уезжал на дальние розыски, в горы, к двоюродному брату Вано. Он решил туда ехать, чтобы посоветоваться с ним насчет дальнейших поисков. У Вано, как у жителя далекого лезгинского местечка, могли быть кунаки среди горных жителей, он мог знать и кое-кого из душманов-разбойников… А те за хорошее вознаграждение, может быть, возьмутся отыскать Кико в горах.
В том, что бичо-джана украли душманы в надежде на богатый выкуп, князь не сомневался ни минуты. Ведь подобные случаи бывали не раз на Кавказе. Он только удивлялся, что
Нынче князь уезжал надолго с твердым намерением или вернуться с Кико, или уехать навсегда из алазанских поместий, где жизнь без милого мальчика представлялась князю ужаснее самой смерти.
Сейчас, перед длинной дорогой, он сидел на своей тахте, куря длинный чубук. Перед ним стоял портрет Кико, лежали чунгури мальчика, его учебные тетрадки, его маленький, точно игрушечный, кинжал. Все эти вещи так живо напомнили князю его бичо-джана, что он закрыл глаза рукою и под наплывом ужасного горя тихо застонал.
Легкий шорох в углу заставил его прийти в себя и очнуться.
— Батоно-князь, — услышал он звонкий голосок Шуши, — по дороге за поворотом в усадьбу стелется облако пыли. Кто-то из гостей едет навестить батоно.
— Прими их порадушнее с бабушкой Илитой, Шуша. Мне самому не до гостей теперь: надо выезжать, ты знаешь. Солнце уже садится.
— Но, батоно… Может быть, гости привезли вести о бичо-джане, нашем соколе милом…
— Да, да, ты верно говоришь, — ответил князь. — Зови их в дом, Шуша.
Шум колес фаэтона и звуки лошадиных подков стали доноситься яснее. Вот близко, совсем близко коляска. Вот остановилась… Вот фыркнули кони… и в эту же минуту громкий радостный крик Шуши и счастливый возглас Илиты прорезали вечернюю тишину.
Что-то ударило в сердце князю… Как юноша, вскочил он с тахты и бросился к дверям. И вдруг замер, увидев на пороге Кико.
— Кико! Мой бичо-джан! Ты ли это?! — крикнул князь.
— Я здесь, отец! Я вернулся! Твой бичо-джан!..
И Кико упал на руки обезумевшего от счастья князя Павле…
Долго-долго они не могли вдоволь насмотреться друг на друга, не могли вдоволь наговориться. Все рассказал отцу Кико, но на просьбы князя поведать, кто были похитители его, маленький князь отвечал молчанием.
— Я дал клятву, отец, и ты не должен мешать мне сдержать ее, как подобает истинному князю Тавадзе, — произнес с достоинством мальчик.
Князь понял сына и больше не расспрашивал его ни о чем.
Нечего и говорить о том, каким желанным гостем явился капитан погибшей "Белой звезды" в усадьбе Тавадзе. Он вернул князю его сокровище. Он вернул отцу его бичо-джана, его маленького Кико.
Пробыв несколько дней в поместье, капитан собрался в обратный путь.
— Останьтесь
Но капитан отказался: ему необходимо было ехать.
Когда наступило время отъезда, князь решил было осыпать капитана богатыми подарками. Кроме того, узнав из рассказа капитана, что он человек небогатый, князь предложил ему огромную сумму денег, и был очень огорчен, когда тот отказался и от подарков, и от денег.
— Нет, князь, я не могу принять от вас награды. Ваш сын сделал для меня больше, князь. Он спас меня от позорной смерти, — заявил капитан и еще раз подробно рассказал князю о взбунтовавшейся команде "Белой звезды", о пении маленького Кико, усмирившего ярость матросов, из которых, вероятно, немногие спаслись в ту ужасную ночь.
Капитан уехал, и в поместье Тавадзе жизнь опять текла по-прежнему. Только теперь князь Павле уже ни на минуту не оставлял сына, все опасаясь, не грозит ли ему какая-нибудь новая опасность, не явятся ли за ним опять его похитители.
Илита, Шуша и все слуги тоже не спускали глаз с чудом возвращенного им любимого маленького господина.
Старая Илита чуть не ослепла, выплакав все слезы по своему орленку за это ужасное время разлуки. А Шуша, которая со дня похищения Кико вовсе разучилась смеяться, теперь вновь хохотала при виде своего любимца, сидевшего на тахте подле князя-отца.
"Нет ничего тайного, что бы не сделалось явным", — говорит Евангелие, и это оправдалось в истории маленького Тавадзе.
Кико продолжал хранить свою тайну и ни единым словом, ни единым намеком не выдал, кто был виновником его похищения.
Быть может, князь никогда не узнал бы тайны, если бы не выдал ее старый Гассан.
Дал ли Гассан обещание, что в случае спасения сделает доброе дело, или просто совесть заставила его покаяться во всем, но когда после гибели "Белой звезды" его действительно прибило к берегу, первое, что он решил сделать, это отправиться к алазанскому помещику князю Павле Тавадзе и рассказать ему историю похищения Кико.
Ясным осенним вечером он появился в Алазанской долине и чистосердечно рассказал князю Павле Тавадзе все случившееся с его сыном, как и кем он был похищен, где и кем спрятан, а затем продан ему, Гассану. Ничего не скрыл Гассан, в до мельчайших подробностей передал в длинном своем рассказе. И когда князь, призвав сына, спросил, так ли все это, — Кико, не умевший лгать и запираться, молча кивнул головою. Потом он бросился к отцу, умоляя его не наказывать похитителей ради Като и Горго, которые были так добры к нему.