Том 4. Белая гвардия, Дни Турбиных (с иллюстрациями)
Шрифт:
Лариосик(глядя на осколки сервиза). Боже мой… Боже мой… до чего ж мне не везет. В первый раз в доме! (Подходит к портьере и смотрит в нее.)
Доктор(выходя). Теперь лежите, молчите. (Вытирает руки полотенцем.)
Елена(прикрывает дверь к Алексею). Опасно это, доктор, скажите?
Доктор.
Елена. Что же делать?
Доктор. Пусть неподвижно лежит. Повязку не трогайте. Если пропитается кровью, сверху подбинтуйте. Температуру смеряйте часов в шесть. Жидкое дадите есть, бульон. А вечером я приду, если будет мучиться, сам впрысну морфий. Больше ничего не нужно делать. (Тихо.) Как это он так подвернулся?
Елена пожимает плечами.
Ну, ладно, до свиданья. Вечером приду.
Елена. Доктор… (Предлагает деньги.)
Доктор. Что вы? С врача-то!.. Не нужно. (Уходит в переднюю.)
Николка его провожает и возвращается.
Лариосик. Елена Васильевна. Я ужасный неудачник. У вас такое горе, а я еще сервиз разбил. Меня самого следует убить за сервиз. Но я сейчас же поеду в магазины, и у вас будет новый сервиз.
Елена. Ни в какие магазины я вас попрошу не ездить. Все магазины закрыты. Да разве вы не знаете, что у нас тут происходит?
Лариосик. Как же не знать! Ведь я санитарным поездом, как вы знаете из телеграммы.
Елена. Из какой телеграммы? Мы никакой телеграммы не получили.
Лариосик. Как? А мама дала телеграмму вам в шестьдесят три слова.
Николка. Уй… юй… юй… шестьдесят три слова…
Лариосик. То-то я смотрю, вы на меня с таким изумлением… вам даже неизвестно, кто я…
Елена. Тебе хорошо, Алеша? Лежи, лежи.
Лариосик. Тогда позвольте представиться. Ларион Ларионович Суржанский.
Николка. Очень приятно. Николай Турбин.
Лариосик. Я в отчаянии, Елена Васильевна, я думал, что меня здесь ждут. Как же мне теперь быть? Вы позволите вещи оставить пока у вас, а сам я поеду в какой-нибудь отель.
Елена. Что вы, Господь с вами, какие теперь отели? Оставайтесь у нас, место есть. Я поговорю с братом.
Лариосик. Елена Васильевна, я душевно тронут. (Целует
Елена. Очень тронута. Вы расположитесь пока в библиотеке. Николка вам поможет. Там вам поставим кровать.
Лариосик. Душевно тронут. Вы знаете, я в санитарном поезде… одиннадцать дней ехал из Житомира…
Николка. Ой… ой… ой… одиннадцать дней.
Лариосик. Многоуважаемая Елена Васильевна, а вы разрешите мне птицу мою взять с собой? Это кенар. Я с ним никогда не расстаюсь… это мой лучший друг…
Елена. Что ж, я думаю, она никому не будет мешать?
Лариосик. Боже сохрани. Если она начнет тарахтеть, я закрою ее черным платком, она сейчас же перестанет.
Елена. Я ничего не имею против.
Алексей(за сценой глухо.) Елена…
Елена быстро уходит.
Лариосик. Вот какое несчастье у вас стряслось.
Николка. Да. Это все из-за негодяя гетмана. Послали нас, прямо можно сказать, на форменный убой.
Лариосик. Вы, вероятно, юнкер?
Николка. Нет, я никогда юнкером не был. Я, знаете, студент, то есть я только поступил.
Лариосик. Вы меня боитесь? Вы не бойтесь. Я ведь прекрасно понимаю…
Николка. Нет, я вас не боюсь. Я, видите ли, не кадровый юнкер. Я добровольно прослужил в училище три месяца.
Лариосик. То-то у вас такая замечательная выправка. Вообще, не сочтите за лесть, ваше лицо произвело на меня самое приятное впечатление. У вас так называемое открытое лицо.
Николка. Покорнейше вас благодарю. Вы мне тоже очень понравились. Позвольте спросить, если не секрет, почему вы носите сапоги с желтыми отворотами? Вы, вероятно, любитель верховой езды?
Лариосик. Боже сохрани, я лошадей боюсь как огня. Нет. Это мама заказала мне сапоги, а кожи у нас не хватило черной, пришлось делать желтые отвороты. Нету кожи в Житомире.
Николка. Получилось очень красиво. Позвольте, я провожу вас в вашу комнату.
Лариосик. Благодарю вас. (Забирает чемодан и клетку.)
Николка. Вы так всегда и живете с птицей?
Лариосик. Всегда. Людей я, знаете ли, как-то немного боюсь, а к птицам я привык. Птица — лучший друг человека. Птица никогда никому не делает зла.