Том 4. Материалы к биографиям. Восприятие и оценка личности и творчества

Розанов В. В.

Но тот блаженный, Каролина, Кто, бриллианты возлюбя, Искать их ехал из Берлина И здесь в Москве нашел тебя.

П. Я. Чаадаев являлся на воскресные елагинские вечера. Возвращенный из ссылки Баратынский был у Елагиных домашним человеком и целые дни проводил в задушевных беседах с другом своим старшим Киреевским. Погодин сердечно привязался к Елагиным. Молодой Хомяков читал у них первые свои произведения. Рядом с забавами и «Вавилонскою принцессою», большою шуточною пьесою (из которой отрывок о судьбе Трои, принадлежащий И. В. Киреевскому, напечатан в «Деннице» Максимовича), шло серьезное учение. Лучшие профессора университета давали уроки братьям Киреевским.

Около 1830 г. они отправились в Берлин и Мюнхен доканчивать ученое образование, и по возвращении оттуда старший Киреевский предпринял издание ежемесячного журнала «Европеец»; но, как известно, его вышло всего две книжки [58] . Тогдашнему шефу жандармов, графу Бенкендорфу, усердные ревнители указали на несколько строк, направленных якобы против немцев, и, несмотря на все хлопоты Жуковского, «Европеец» был запрещен. Жуковский огорчился до того, что перестал ходить на свою должность [59] ,

думал совсем удалиться от двора и покорился лишь кротким настояниям императрицы Александры Федоровны. Государь [60] встретил его и милостиво приказал забыть неприятность. Это было великим событием в жизни Елагиных: молодой, высокодаровитый издатель ушел в самого себя и в печать явился уже много лет спустя, с совершенно новым умонастроением, которое нашло себе гениального борца в А. С. Хомякове и имело столь важные последствия в истории русского просвещения.

58

В Чертковской библиотеке (OCR: см. комментарий) хранится несколько листов третьей, недоконченной книжки «Европейца». Перечитывая теперь этот журнал, очень мудрено понять, чем мог он возбудить опасения правительства.

59

В. А. Жуковский в 1826–1841 гг. являлся наставником будущего императора Александра II. — A. M.

60

Николай I. — A. M.

Из той поры А. П. Елагина любила вспоминать три лета, проведенные в прекрасном Ильинском (1831, 1832 и 1834 г.) и дачную жизнь свою в юсуповском селе Архангельском, где она жила среди цветов и срисовывала картины из славной княжеской галереи. Мы мало знаем подробностей о следующих двух годах ее жизни, проведенных за границею, преимущественно в Дрездене, где ходили в школу ее дети и где она, через Жуковского, сошлась с известным Людвигом Тиком. К числу ее заграничных знакомств принадлежал и славный Шеллинг, у которого сыновья ее Киреевские слушали лекции и который отличал их среди своих студентов и почитателей.

Лето 1837 года посвящено было Жуковскому. Он путешествовал тогда с своим царственным питомцем и из Калуги отпросился побывать на родине. По его просьбе съехались в Белев на свидание с ним все родственные лица и спутники его молодости. А. П. Елагина угощала его в местах, где протекло их детство, и в Белеве приготовила ему драгоценный лавровый венок (Жуковский решительно отклонил это заявление). К этому же времени относится переселение Е. А. Протасовой из Дерпта в село Бунино под Орлом, в имение ее зятя, вдовца Моейера, который пред тем оставил ректорскую должность в Дерптском университете. Екатерина Афанасьевна привезла с собою в родные места внучку от старшей своей дочери и трех внучек от А. Ф. Воейкова. На первой из них женился (1846 г.) старший Елагин, сын Авдотьи Петровны. Вся эта семья в 1840 году соединилась в Москве, куда приезжал Жуковский проститься с родными перед женитьбою своею и переселением за границу. Хомяков писал ему тогда:

За песен вдохновенных сладость, За вечно свежий ваш венец. За вашу славу, нашу радость, Спасибо вам, родной певец!

В 1841 году А. П. Елагина с детьми ездила за границу навестить Жуковского и познакомиться с его женою. На обратном пути корабль их едва не потоплен был бурею, и Языков воспел их спасение в своей песне «Балтийским водам».

Три младшие сына А. П. Елагиной в это время были студентами, и дом ее снова оживился. Это был второй период ее общественно-литературной жизни. Русское умственное развитие уже раскололось тогда на два противоположные направления, но представители того и другого любили сходиться в елагинской гостиной: в хозяйке дома было что-то примиряющее, безотносительно высокое и общее людям обоих направлений. У нее бывали и менялись мыслями А. И. Тургенев, Гоголь, Хомяков, Погодин, Шевырев, Вигель, Иноземцев, Редкин, Н. Ф. Павлов, Мельгунов, М. А. Дмитриев, Крылов, Огарев, Сатин. Грановский относился к ней с отменным уважением; Герцен писал в своем дневнике в ноябре 1842 года: «Был на днях у Елагиной, матери если не Гракхов, то Киреевских. Мать чрезвычайно умная женщина, без цитат, просто и свободно». Поколение, явившееся на смену спутников ее молодости, сверстники и товарищи младших сыновей ее Валуев, Кавелин, А. Н. Попов, А. П. Ефремов, Вас. А. Панов, Стахович, отец и братья Аксаковы, братья Бакунины, Ф. В. Чижов, Ю. Ф. Самарин, князь Черкасский любили пользоваться ее беседою. Некоторые из них были нравственно ей обязаны и сохраняют о ней признательное воспоминание. В течение почти трех четвертей века она внимательно и сочувственно следила за всем, что появлялось у нас замечательного в области ума и искусства. Незадолго до ее кончины Общество любителей словесности при Московском университете предложило ей почетное членство — старушка Елагина, несмотря на свою древность, приняла предложение и сочла долгом побывать в заседании Общества. Душа ее не старела с годами, несмотря на то что в последние тридцать лет ряд дорогих ей могил последовательно умножался. 27 декабря 1844 г. умер младший сын ее, Андрей Елагин, даровитый студент Московского университета, писавший стихи; 21 марта 1846 года она во второй раз овдовела; через два года, 12 февраля 1848 г., сошла в могилу Е. А. Протасова, заступавшая ей место матери, и в том же году, 4 июля, Авдотья Петровна лишилась дочери-невесты, Елисаветы Алексеевны. В 1852 году умер Жуковский, не успев возвратиться на родину. 1856 год был особенно тяжел для А. П. Елагиной: умерли оба старшие ее сына, Иван (11 июля в Петербурге) и 25 октября на ее руках в Киреевской Слободке под Орлом несравненный Петр Васильевич: он не в силах был жить после своего друга-брата. Через три года за ними последовала их сестра. Часто повторяла она при мне слова Святого Писания: «Рахиль плачущися чад своих и не хотящи утешитися, яко не суть» [61] .

61

Ср.: Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться о детях своих, ибо их нет (Пер. 31, 15). — A. M.

Из многочисленной некогда семьи Авдотье Петровне остались только два сына. Со вторым из них, холостяком Николаем Алексеевичем, она доживала век свой. Это был человек благороднейших правил, одаренный тонким художественным вкусом, чуткий ко всему высокому. Он окружал старушку-мать всевозможными удобствами, построил для нее прекрасный дом поблизости их родного Петрищева, развел обширный сад, накупил картин, имел превосходную библиотеку. Старушка тихо доживала век, лелеянная его попечениями. Но судьба велела ей пережить и этого сына:

он внезапно скончался в Белеве, где был дворянским предводителем, 11 февраля 1876 года. Тогда престарелая А. П. Елагина переехала жить к последнему своему сыну, в Дерпт, где воспитываются дети его. Там еще с лишком год гасла эта долголетняя жизнь, заботливо окруженная попечениями любящей семьи и почтительным вниманием дерптского общества. Ум и сердце все еще были бодры. В нынешнем году она собиралась провести лето у себя в Уткине; сделаны были приготовления к переезду, но силы внезапно изменили ей, и она тихо, почти без страданий, скончалась.

Погасшая на земле лампада жизни ее, прекрасным светом которой мы так долго любовались, затеплилась вечною звездою в заветных наших воспоминаниях.

В. А. Жуковский

Долбинские стихотворения

1

Добрый совет

В альбом В. А. Азбукину

Любовь, надежда и терпенье — На жизнь порядочный запас. Вперед, без страха, в добрый час, За все порука Провиденье. Блажен, кому вослед Она веселье в жизнь вливает, И счастье радугу являет На самой грозной туче бед. Пока заря не воссияла — Бездушен, хладен, тих Мемнон; Заря взошла — и дышит он, И радость в мраморе взыграла. Таков любви волшебный свет, Великих чувств животворитель, К делам возвышенным стремитель; Любви нет в сердце — жизни нет! Надежда с чашею отрады Нам добрый спутник — верь, но знай, Что не земля, а небо рай; Верней быть добрым без награды. Когда ж надежда улетит — Взгляни на тихое терпенье, Оно утехи обольщенье Прямою силой заменит. Лишь бы, сокровище святое, Добр'oта сохранилась нам; Достоин будь — а небесам Оставь на волю остальное.

2

Записочка в Москву к трем сестрицам

Скажите, милые сестрицы, Доехали ль, здоровы ль вы, И обгорелые столицы Сочли ли дымные главы? По Туле много ли гуляли? Все те же ль там — завод, ряды, И все ли там пересчитали Вы наших прежних лет следы? Покрытая пожарным прахом, Москва, разбросанный скелет, Вам душу охладила ль страхом; А в Туле прах минувших лет Не возродил ли вспоминанья О том, что было в оны дни, Когда вам юность лишь одни Пленительные обещанья Давала на далекий путь? Призвав неопытность в поруку, Тогда, подав надежде руку, Не мнили мы, чтоб обмануть Могла сопутница крылата, Но время опыт привело, И многих, многих благ утрата Велит сквозь темное стекло Смотреть на счастие земное, Чтобы сияние живое Его пленительных лучей Нам вовсе глаз не заслепило… Друзья, что верно в жизни сей? Что просто, но что сердцу мило, Собрав поближе в малый круг (Чтоб взор наш мог окинуть вдруг), Мечты уступим лишь начавшим Идти дорогою земной И жребия не испытавшим, Для них надежда — сон златой, А нам будь в пользу пробужденье. И мы, не мысля больше вдаль, Терпеньем подсластим печаль, Веселью верой в Провиденье Неизменяемость дадим. Сей день покоем озлатим, Красою мыслей и желаний И прелестью полезных дел, Чтоб на неведомый предел Сокровище воспоминаний (Прекрасной жизни зрелый плод) Нам вынесть из жилища праха И зреть открытый нам без страха Страны обетованной вход.

3

Расписка Маши [62]

Что ни пошлет судьба, все пополам! Без робости, дорогою одною, В душе добро и вера к небесам, Идти тебе вперед, нам за тобою! Лишь вместе бы, лишь только б заодно, Лишь в час один, одна бы нам могила! Что, впрочем, здесь ни встретим — все равно! Я в том за всех и руку приложила.

4

62

М. А. Протасова. — A. M.

В альбом баронессе Елене Ивановне Черкасовой

Где искренность встречать выходит на крыльцо И вместе с дружбой угощает, Где все, что говорит лицо, И сердце молча повторяет, Где за большим семейственным столом Сидит веселая свобода И где, подчас, когда нахмурится погода, Перед блестящим камельком, В непринужденности живого разговора Позволено дойти до спора — Зашедши в уголок такой, Я смело говорю, что я зашел домой.