Том 4. Наша Маша. Из записных книжек
Шрифт:
Сегодня с утра во власти этой идеи.
15.12.61.
Весь день проторчала дома. Стирала белье. Полоскала, выжимала. Вешала на веревочках сушиться.
. . . . .
Мороз и сильный ветер. 14 градусов. Солнце. Но что-то безрадостное в этой белоглазой зиме.
16.12.61.
Занимались немецким и арифметикой.
Не перестаю удивляться
Есть у нас в классе девочка Ира Снегова, новенькая. Девочка туповатая, расхлябанная. Почему-то с первого дня она возненавидела Машу Пантелееву. Читая письменный текст, Машка прочла вместо ежик — ёмсик. С тех пор Ира Снегова не дает ей прохода, на каждом шагу дразнит:
— Ёмсик, ёмсик!!
Маша краснеет, глаза ее наливаются слезами. Если бы ее поддразнивал папа, ни слез, ни румянца на щеках, конечно же, не было бы.
С этой Ирой у нее очень сложные отношения. Она ее все-таки любит. И оправдывает:
— Просто у нее язык все время чешется. А она вообще хорошая, Алексей Иванович…
И еще призналась мне (то есть учителю):
— Мне тоже хочется ее как-нибудь поддразнить, но я терплю.
Спрашивается, для чего я это делаю, то есть прибегаю к такому «натурализму» в изображении детского коллектива? Сознательно делаю, сознательно прибегаю.
Поскольку игра со мной в какой-то мере заменяет Маше (как суррогат, конечно) настоящий коллектив, я стараюсь «рисовать» этот коллектив таким, какой он есть на самом деле, не идеализируя и не лакируя. Тогда при встрече с коллективом настоящим, не игрушечным, может быть, меньше будет разочарования.
Короче говоря, наша игра — это, так сказать, допризывная подготовка.
17.12.61.
За окном декабрьские сумерки. Стоит туман. С крыш течет. Голуби прилепились к стене дома на той стороне улицы.
Машка весь день пролежала, вернее просидела, в постели. Опять делает книжечки. Сочиняет книгу под названием «Аннабелла в стране чудес».
20.12.61.
Солнечный зимний день. Шесть градусов мороза.
Машка хворает. Сидит у себя в постельке, разглядывает картинки в книге Пыляева «Старый Петербург».
21.12.61.
Делала сегодня из тетрадочной бумаги книжечки. Потом делала «журнал». И там — рассказ «Мой папа»:
«Когда мой папа был маленький, он был холостой».
. . . . .
А сейчас сидит и по-нарошному
— Жи-ла бы-ла де-воч-ка Маш-ка…
— Не может быть, — говорит мама. — Так и написано Машка?
— Да.
— Машка?
— Да. Машка.
— Правда?
— Честное слово.
— Маша, — говорит мама, — если человек говорит неправду и скажет честное слово, такому человеку никто после не будет верить.
— Ну, мама! — говорит, снисходительно усмехаясь, Машка. — Я же человек веселый. Могу же я иногда пошутить?
— Значит, соврала?
— Ну конечно!
23.12.61.
Наконец состоялось «кино».
Смотрели четыре фильма: «Трудный вечер» Артюховой, «Сивку-бурку», «Айболита» и папин новый фильм — «Волшебная палка».
Смотрела всё с интересом, хотя «Палка» — очень даже так себе.
. . . . .
Видела во сне бабушку. Рассказывает мне об этом:
— Я часто вижу бабушку. То вижу, то не вижу. Как диатез.
То есть неожиданно, как вспышки диатеза.
24.12.61.
Много рисовала, читала. Читали и мы ей.
Насмешила и растрогала нас (особенно маму), изготовив самолично журнал под названием: «Дикаративное искуство СССР».
В журнале — рисунки мебели, керамики, посуды, женские и детские костюмы.
Даже год указан: 1961.
И цена: «Цена 5».
Маму особенно умиляет «СССР».
. . . . .
Сейчас играет — «делает уборку к Новому году». Вчера писала поздравительные письма: маме и мне. Удивляет меня, как мало ошибок делает она в своих писаниях, как много слов — и трудных слов — пишет совершенно правильно.
25.12.61.
Не гуляли. Машка почти весь день была увлечена «Декоративным искусством СССР». Сделала еще один экземпляр (то есть номер). Рисует «латышские вазы», «керамику», «немецкие чашки», «чешские вазы» и так далее. Нарисовала домик и сделала подпись к нему: «Какие бывают в Советском Союзе хорошие дома».
День сегодня прекрасный, солнечный, 5–6 градусов мороза.
Обещали Машке пойти с нею покупать елку.
26.12.61.
Вчера Машка после порядочно долгого перерыва вышла на воздух. С папой и мамой ходила на рынок — покупать елку. Но не купили: от елок остался только запах и большое количество зеленых иголок на снегу.
На морозе ела горячий пирожок с капустой.
. . . . .
Занималась немецким.
Не может запомнить слово die Gurke. Я ей сказал, что нетрудно запомнить, очень похоже на русское огурец.
Вчера спрашиваю:
— Как по-немецки огурец?
Подумала: