Том 4. Письма 1820-1849
Шрифт:
Я справлялся у Геру; она велит передать тебе, что ни груша, ни даже виноград не содержат кислот. Это не мешает — по крайней мере винограду — быть изрядно кислым. Вчера, на вечере у Паллавичини, я не преминул изложить старой Деттлинген твои пожелания.
Третьего дня состоялся въезд молодой принцессы. Я смотрел из окна Снегиря*. Людвигштрассе представляла собой великолепное зрелище, на всем своем протяжении она казалась вымощенной человеческими головами, столь тесно прижатыми одна к другой, что они казались неподвижными, а затем,
Знаешь ли, кисанька, я имею теперь возможность подарить тебе весь галун с двух моих придворных мундиров. Оказывается, — как соблаговолил разъяснить мне наш друг Северин, — покидая службу, сохраняешь право на ключ и на звание камергера, но теряешь право на мундир. Вот я и лишен галунов. И вместо великолепного панциря, в котором ты видела меня доселе, — я вынужден довольствоваться мундиром, какой ты могла видеть прошлой зимой на князе Голицыне. Уж теперь-то ты в полном праве называть меня бедным камергером*.
Из-за этой метаморфозы я воздерживаюсь и буду воздерживаться от участия в празднествах, — хотя бы для того только, чтобы избавить себя от вопросов, которые неминуемо вызовет эта смена мундиров.
Крюденерша все еще здесь. Я опять виделся с Шереметевой; это, несомненно, одна из прекраснейших личностей, какие только могут быть; она так правдива, так глубоко сердечна, что я почти расчувствовался, видя сходство ее характера с твоим. Казимира устраивает сегодня вечер в их честь. Я передал ей от тебя поклон и получил поручение, как ты можешь догадаться, передать тебе от ее имени самый нежный, самый сердечный привет и еще, и еще…
Если в одном из предыдущих писем мой почерк был свинским, какому же животному припишешь ты почерк этого письма?..
Что до квартиры — то мне обещают сдать ее 16-го. В противном случае я непременно обращусь к полиции. Впрочем, знай, что в твое отсутствие если что и делалось, то делалось плохо. Не упускай из виду эту истину. — Прощай! Ф. Т.
Тютчевой Эрн. Ф., 2/14 октября 1842*
Je t’envoie par le cocher de Katty, mais `a son insu, les 200 fl<orins> que tu m’as demand'es et que tu trouveras dans la petite poche qu’il est charg'e de te rapporter.
Quant `a ta r'esolution de voyager avec les enfants, je ne l’approuverai que quand j’aurai vu l’'etat dans lequel tu seras en arrivant. Je me flatte qu’ils me laisseront au moins quelques restes de toi. Cette absorption si compl`ete est certainement dans la nature — mais c’est bien contraire `a la nature.
Ton nom n’est nullement proscrit chez le Bouvreuil, bien au contraire, il me demande presque tous les jours de tes nouvelles — et il me semble que chaque fois il y a une larme de plus dans le timbre de sa voix. C’est dans sa ch`ere soci'et'e que j’ai pass'e toutes les soir'ees de la f^ete. Il n’y a certainement pas de bal qui soit plus ennuyeux que cela.
Tes conjectures relatives `a S'ev'erine sont, je crois au moins, mal fond'ees. S’il ne m’a pas fait d’observations plut^ot, c’est qu’il ne m’a plus vu depuis une ann'ee. Quant `a nos rapports, ils sont toujours les m^emes, bien qu’il soit devenu encore plus morbide que par le pass'e. Ainsi, p<ar> ex<emple>, il m’a d'eclar'e aujourd’hui qu’il 'etait las du mauvais traitement qu’on lui faisait subir ici et qu’il 'etait d'ecid'e `a l’avenir de faire succ'eder `a ses allures faciles et conciliantes de la froideur et m^eme un peu de morgue. Cela promet.
Le soir je suis all'e expr`es chez la Gu'erout pour lui faire part du bulletin de ta sant'e. Tes douleurs de foie ne l’inqui`etent nullement. Elle m’a dit que l’hom'eopathie avait des moyens s^urs pour les faire cesser. Que ce n’'etait qu’une affaire de temps. De l`a je suis all'e chez le Bouvreuil o`u j’ai pris cong'e de la Kr"ud<ener> et de son amie qui partent demain pour Paris. Tu penses, si notre homme a 'et'e 'emu.
Soupconnes-tu, ma ch`ere chatte, que depuis 3 jours Munich est magnifiquement d'ecor'e. Ce ne sont que guirlandes, chiffres, drapeaux etc. Il y avait des h^otels, tels que Eichthal, Pallavicini qui offraient r'eellement un tr`es beau coup d’oeil.
Hier, jour de la f^ete d’Octobre, il y avait au moins cent mille hommes sur la Theresien Wiese, et un ciel par-dessus qui 'etait tout `a fait de circonstance. La foule des 'etrangers est incroyable. A l’h^otel de Bavi`ere, p<ar> ex<emple>, il y a tous ces jours-ci plus de 600 pers<onnes> `a d^iner.
Ce n’est que depuis ce matin que j’ai 'et'e mis en pleine possession du logement, et demain commence le travail d’Hercule. Katty, que le z`ele enflamme, fr'emit de joie `a la vue de la carri`ere o`u elle va s’'elancer, le Brochet la suivra.
A quelle heure arriveras-tu? J’aimerais bien que ce f^ut un peu avant les 4 h<eures>, car j’ai eu la b^etise de me laisser p<our> ce jour-l`a engager `a d^iner chez Bourgoing. Mais peut-^etre est-ce un enfantillage de ma part de te supposer la m^eme impatience <1
Adieu, je t’embrasse.
T. T.
Посылаю тебе с кучером Катти, но без его ведома, 200 флоринов, которые ты просила, ты их найдешь в маленьком мешочке, который он должен тебе передать.
Что касается до твоего решения путешествовать вместе с детьми, я соглашусь только после того, как по приезде увижу, в каком ты состоянии. Льщу себя надеждой, что они оставили мне хотя бы частичку тебя. Такое полное поглощение, конечно, естественно, но в то же время оно совершенно неестественно.
Твое имя вовсе не изгнано от Снегиря, напротив, он почти каждый день спрашивает о тебе, и мне кажется, что с каждым разом у него одной слезой в голосе больше. Я провел все праздничные вечера в его милом обществе. Разумеется, не найти бала скучнее, чем это времяпрепровождение.