Том 4. Повесть о жизни. Книги 1-3
Шрифт:
— Неужели немцы так близко? — испуганно спросила пожилая сестра в золотых очках. — Спросите их, пожалуйста.
Я подъехал к солдатам.
— Проезжайте! — ответил мне солдат с ефрейторскими нашивками и даже не взглянул на меня. — Вам разрешается. А вообще, не велено ни с кем разговаривать. И останавливаться никому тут не велено.
Мы проехали. Видна была уже околица. Пошел дождь. Нищая деревня была похожа отсюда на расползшуюся кучу навоза.
— Похоже, что ждут немцев, — сказал
Я посмотрел на запад, откуда могли появиться немцы, и увидел на пажити, уходившей вниз, к оврагу, сторожевое охранение. Солдаты сидели и лежали длинной цепью, но довольно далеко друг от друга. Ну, так и есть!
— Да то не от немцев, — сказал санитар-возница. — То щось другое. Вон, глядите сюда!
Он показал на восток. Там тоже виднелись солдаты.
— Все село оцеплено! — сказал встревоженно санитар. — Кругом все село. Щось неладное я чую, сестрицы.
— Что неладное?
— Да я сам нияк не пойму. Только зря мы сюда затесались. Вовсе зря!
Санитар оказался прав. Мы въехали в безлюдную деревню. У околицы стояла пустая двуколка Красного Креста из незнакомого летучего отряда. От возницы этой двуколки мы узнали ошеломляющее известие, что мы — в западне.
В деревне была черная оспа. Вокруг шла армия и валили по дорогам, застревая на время около попутных сел, тысячи беженцев. Оспа могла переброситься в армию. Поэтому было приказано направить в деревню летучий санитарный отряд, деревню оцепить и никого из нее не выпускать. По каждому, кто попытается уйти из деревни, было приказано открывать огонь.
Офицер, остановивший нас на шоссе, ничего не сказал о черной оспе.
Первое чувство, которое мы испытали, было возмущение. Не тем, что нас поймали в ловушку, а тем, что заманили в деревню обманом, тогда как никто, конечно, не отказался бы добровольно работать на оспе.
— Непроходимая глупость, — сказала раздраженно Леля. — Если бы нас не обманывали, мы бы захватили все, что нужно для оспы. А сейчас у нас ничего нет. Даже вакцины!
— Да еще неизвестно, дурость тут или нет, — заметил возница.
— Ты что это городишь? — рассердилась сестра в золотых очках, Вера Севастьяновна.
— А бис их знает, — пробормотал возница. — У начальства на все есть своя думка. Начальство всегда дуже хитрое.
В хатах останавливаться было нельзя — всюду лежали больные. Только один пустой стодол стоял на выгоне. Там разместилась чужая летучка. Мы перенесли в стодол свои медикаменты и вещи.
В чужой летучке работали врач, сестра и два санитара.
Мы застали в стодоле только сестру — безбровое существо с надутым лицом. Трудно было добиться от нее хотя бы нескольких слов.
— Ну и летучка, матери ее черт! — говорили наши санитары. — Прямо погребальное братство!
Мы
— Здравствуйте пожалуйста! — сказал он, увидев нас. Казалось, он был неприятно поражен этой встречей. — Вы имеете понятие, куда вы попали?
— На черную оспу, — ответил я.
— Вот именно! А вы знаете, что такое черная оспа, молодой человек? Вы ее видели своими глазами?
— Нет, не видел.
— Честь имею вас поздравить со днем ваших именин! У вас есть вакцина? Нет! Здравствуйте пожалуйста! Что же вы собираетесь здесь делать? Заводить граммофон? Слушать Вяльцеву?
Мы удрученно молчали.
— Что касается меня, — сказал врач, — то хватит! Я не намерен больше валять дурака.
— Как вы можете так говорить! — возмутилась Леля.
— Мадемуазель! — Врач сощурил глаза от злости. — Не горячитесь! Это вам очень идет. Вы становитесь в гневе совершенно прелестной — но и только. Повторяю — и только! Это пуф! Бессмысленные милые звуки. Мы с вами в капкане. Как это у Пушкина сказано: «Ах, попалась, птичка, стой, не уйдешь из сети»? Кажется, так?
— Вы паясничаете, доктор, — сказала брезгливо Леля. — Это просто противно.
— Смейся, паяц! — пропел доктор и рассмеялся. — А что же мне остается делать? Может быть, вы подскажете мне выход из этого дерьмового положения?
— Он пьян! — сказала Вера Севастьяновна.
— Здравствуйте пожалуйста, пьян! — спокойно ответил врач, ничуть не обижаясь. — Морфий у вас есть?
— Очень мало. Но камфары много.
— Если бы был морфий, я бы усыпил всех. И баста!
— Довольно этой дурацкой болтовни! — сказал я грубо. — Давайте нам все, что у вас есть. Мы сами будем работать.
— Пожалуйста! Сделайте одолжение! Милости просим! — театрально воскликнул врач. — Я отдам вам всю вакцину. Прививайте уже заболевшим. Потому что они все здесь больные. Это будет замечательный медицинский эксперимент.
— Знаете что, — сказал я и подошел к нему. — Замолчите, или я вас выкину отсюда, несмотря на то что вы капитан. Здесь-то уж нет никаких законов.
— Совершенно верно, — согласился врач. — Законов нет. Как в чумном городе. Берите вакцину! Действуйте! А я хочу спать. Я не спал двое суток. Это тоже надо иногда принимать во внимание, господа идеалисты.
Он пошел в угол стодола, повалился на солому и, уже засыпая, натянул на себя шинель.
— Пусть спит, бог с ним, — примирительно сказала Вера Севастьяновна. — Сестра, дайте нам вашу вакцину.
— Напишите расписку, — ответила сестра. Она, казалось, не обратила внимания на наш разговор с врачом.