Том 4. Произведения 1857-1865
Шрифт:
Прокофий Иваныч. Да ведь зазорно больно, Прохорыч!
Баев. А разве лучше будет, как без тебя-то все добро растащат!
Живновский. Уж это упаси господи, Прокофий Иваныч!
Баев. У него поди одного платья что напасено! и не увидишь, как растащат… Ты уж Живоедихе-то дай хоть рубликов пять — десять… будет с нее!
Прокофий Иваныч. Да, может, и духовная у них написана, Прохорыч?
Баев. Полно, сударь, какая духовная! Иван-от
Прокофий Иваныч. Господи! хоть бы помог бог совершить благополучно!
Живновский. Благополучно лучше всего, Прокофий Иваныч. Это вы хорошо делаете, что бога в помощь призываете: с божьею помощью всякий подвиг легче совершается… вот бы теперь выпить к тому ж да закусить… эхма!
Баев. Ну, и без закуски постоишь! (Прокофью Иванычу.)Так подите вон в темненькую, да и поприсутствуйте там сообща… да ты нишкни, сударь, а то как раз накроют… да замок-от, замок-от изнутри запри!
Слышен шум шагов. Чу, идет кто-то!
Размахнин, Живновский и Праздников поспешно прячутся в чулане.
Баеви Живоедова.
Живоедова. Ты как сюда пришел?
Баев. Посмотреть пришел, барина своего проведать пришел… что ж, это не грех, чай?
Живоедова. Много вас тут калек да нищих шатается; только мешают, прости господи!
Баев. Что ж ты, Анна Петровна, нищим меня обзываешь! Вестимо, верой и правдой служил, так и нет ничего… ведь это не грех же, сударыня!
Живоедова (садясь на стул).Да ты уж прости меня, Христа ради, Прохорыч, у меня нешто уж и голова ровно кругом пошла.
Баев. Как соколик-то наш?
Живоедова. Да что соколик! (В сторону.)Поди, чай, далеко он теперь! (Громко.)Больно уж разнемогся соколик-от; видно, умирать уж хочет… а все ты же, Прохорыч, со своим со Прокофьем — ну-тко когда удумали старика беспокоить, как он уж на ладан дышать стал.
Баев. Надо же отца с сыном помирить, грех-то ведь весь от Семена Семеныча пошел.
Живоедова. Господи! что только с нами будет!
Баев. А зачем, сударыня, родителя на сына натравливала… ты бы вот взяла да разорвала его, Прокофья-то Иваныча, ан теперича он тебя разорвет… Духовной-то, видно, не написано, сударыня?
Живоедова. Какая духовная! давеча честью к нему приступала — лежит как деревянный!
Баев. Уж, видно, надо будет за тебя у Прокофья Иваныча попросить.
Живоедова (встает).Посмотреть, что старик делает…
Баев. А я, сударыня, уж на печку
Живоедова (в сторону).Вот привязался, пострел! (Громко.)Не хочет, Финагеюшка: «Со мной, говорит, уж сколько раз это бывало!»
Баев. Так, сударыня… ну, а как не встанет… ох, господи! уйти, видно, мне от греха…
Живоедова. Уйди, Финагеюшка!
Баев уходит.
Живоедоваодна.
Живоедова. Помер! Глянула я давеча в сундук, а там билетов, билетов-то — ужасти! Вот и взяла бы, да куда я с ними денусь? Все равно обыскивать станут, только воровкой еще назовут… Да где еще и деньги-то по ним получать? Конечно, кабы мужское мое дело было, взял бы наплевал на всех да и поехал прямо в казну: «Пожалуйте, мол, по билетам денежки», — а то к кому я с женской своей простотой пойду? Еще спросят, пожалуй: где билеты взяла или вот мещанинишка какой-нибудь: «Дай, мол, скажет, голубушка, билетики посмотреть!» — возьмет да и убежит с ними! Да и грамоте я не бойко умею… вот родители-то каковы были! купцу на грех продать ничего не значит, а грамоте научить — не стало ума! Хоть бы разнес, что ли, с ними господь поскорей…
Живоедоваи Лобастов приближается на цыпочках; во время сцены дверь из чулана несколько отворяется, и оттуда выглядывает Прокофий Иваныч.
Лобастов. Скончался, сударыня?
Живоедова. Скончался, сударь. Так вот перед вечером спросил, голубчик, покушать, я бульончику подала, он ничего — выпил, да, выпимши-то, вздохнул: «Ой, говорит, Аннушка, словно я и умирать хочу!» Я, знаешь, к нему: «Христос, мол, с тобой, Иван Прокофьич!» — ан он уж и помер!
Лобастов. Царство небесное, сударыня! Он мухе зла не сделал, сударыня!
Живоедова. Уж какое зло! У него, вот я как тебе, Андрей Николаич, скажу, даже мысли злой в голове никогда не бывало! Все, бывало, думает, как бы облагодетельствовать или добро сотворить… «Аннушка! — говорит, бывало, мне, — не об тленном богатстве, а об душе своей надобно в этом свете думать! вынь, говорит, гривенничек из ящика нищему брату подать!» Самый, то есть, убогий человек был!
Лобастов. Да; сирот много после себя оставил!
Прокофий Иваныч (за дверью).Стало быть, тятенька-то умер! Что ж, однако, они делать хотят?
Лобастов. А за Семен Семенычем вы послали, сударыня?
Живоедова. Послала, Андрей Николаич, ты ведь и сам так велел.
Лобастов. Это точно; он нам нужен…
Живоедова. Андрей Николаич! Я все думаю, что кабы ты сам все это обделал?