Том 4. Рассказы для больших
Шрифт:
Мирцль дотронулась до его плеча:
— Prosit! [21] Вино простынет, герр Мельников… Пейте. Может быть, вино вас научит говорить со мной по-немецки…
— Я… я с удовольствием…
— Он с удовольствием! — неизвестно чему грубо расхохотался Васич, наливая себе вина.
Он сидел спиной к реке, рядом с Мирцль, зорко следил за всем и чувствовал себя, как хороший бильярдный игрок перед тонким ударом. До заката ему не было решительно никакого дела.
21
«Ваше
— Чему вы смеетесь? — раздраженно спросил Мельников.
Васич стряхнул за перила пепел и потянулся.
— Весело, дитя мое, вот и смеюсь. Не кота же хоронить мы сюда приехали. Правда, Мирцль? Prosit! Pfui, как она пьет… Как воду Франц-Иосифа…
— Крепко, герр Васич. Я не привыкла.
— Детские игрушки. Привыкайте… Доставим в целости, не разобьетесь. Что будете есть?
— Все.
— Браво. Фрейлейн! Липтауского сыра, ветчины с горошком… Вам чего, фрейлейн Ильза?
— Шницель, — торопливо ответила проголодавшаяся Ильза.
— С картофелем?
— И с бобами!
Она развернула салфетку и решительно посмотрела на всех.
— Ух, какая жадная! Прекрасно. — Васич подождал, пока кельнерша ушла, наполнил пустой бокал Мирцль, заглянул ей быстро в глаза и весело и настойчиво сказал — Prosit! Второй бокал вкуснее. Третий — нальете сами. Коллега, да просите же! Вот, ей-богу, суповое мясо… — пробурчал он вскользь скороговоркой и с дурашливым пафосом громко прочел по прейскуранту — Resinatwein 1890 года, поставляется ко двору местного принца, чтоб он лопнул! Prosit. Чего вы, коллега, все морщитесь?
— Невкусно.
— Наоборот. Чистейшая резина на копировальных чернилах… Очень деликатный напиток. С четвертой рюмки почувствуете… Мирцль, просьба!
— Хотите сделать мне предложение?
— Пока еще нет. Снимите шляпу. Можно?
— Зачем?
— Умоляю. Из-за вашей шляпы я ничего не могу сказать вам на ухо. И потом, без шляпы вы будете больше похожи на себя…
Васич взял Мирцль за руку, но та быстро ее отдернула.
— Вы от этого ничего не выиграете, мой милый, а секретов у меня с вами нет. Хорошо, я сняла… Пожалуйста, оставьте в покое мои ноги.
Васич крякнул и зло посмотрел Мирцль в глаза.
— Ловко. Гм… Три копейки! Впрочем, это не я, а герр Мельников.
— Герр Мельников сидит с левой стороны. Да если б он и сидел там, где вы, он бы никогда не решился на это… Правда ведь, герр Мельников? — вызывающе спросила она.
Мельников, который в это время удивлялся, какое маленькое у Мирцль ухо, услыхав свою фамилию, очнулся, поднял четвертый бокал «Резината» и сказал:
— Конечно, Мирцль. Пожалуйста, фрейлейн Мирцль… не разговаривайте с ним. Не надо! Лучше выпейте со мной. Да?
—
— Чем?
Мельников смешался и покраснел.
— Ха-ха-ха! Чем? Салфеткой. Какой смешной…
Васич, наливая Мирцль в чистый бокал темно-желтого «пелопоннесского» вина, усмехнулся:
— Я ведь вам сказал. Он — несовершеннолетний. Кроме мамки, ни к одной женщине не прикасался.
— Не ваше дело. Герр Васич, оставьте мои ноги в покое! — Мирцль поднялась и сердито ударила ладонью по столу. — Сядьте, пожалуйста, на мое место, — попросила она Мельникова и, когда тот встал, пересела на его стул.
Васич холодно и брезгливо принялся рассматривать электрическую лампочку в нише, потом карту вин. Перевел глаза на Ильзу. Она съела свой шницель, картофель и бобы дочиста — на блюде нечем было поживиться даже и мухе, выпила два бокала вина и теперь плотно сидела на своем стуле, как сытая сова, то открывая, то закрывая глаза, — почти засыпая. Наконец глаза ее совсем сомкнулись.
— Фрейлейн! — крикнул вдруг Васич, перегнувшись к ней через стол. — Две кружки мюнхенского!
Ильза вскочила, широко раскрыла глаза, увидела русского студента и уже тронулась было с места к воображаемому буфету за пивом, но вдруг пришла в себя, опустилась опять на стул и вяло улыбнулась.
Но Мирцль неожиданно рассердилась:
— Герр Васич, это свинство! Фрейлейн Ильза здесь — ваша гостья, а не кельнерша… Вы слышите! Такая же гостья, как если б она была у вас в доме…
Васич не ожидал отпора и несколько смутился:
— Но ведь это шутка, фрейлейн Мирцль, право же, я не хотел…
— К черту! Со своими дамами вы, наверно, так не шутите. Вам смешно, что фрейлейн Ильза устала и что ей хочется спать? А вы попробуйте целую неделю с утра до вечера разносить пиво… разным таким кавалерам, как вы…
— Простите, я совсем не думал.
Васич удивленно и злобно посмотрел на Мирцль.
— Думать надо всегда, — отрезала она, дерзко усмехаясь. — А не умеете думать, так извольте извиниться.
Васич, чувствуя, что вечер проваливается, крепко выругался про себя на родном языке, встал и с оскорбительно изысканной вежливостью обратился к Ильзе:
— Высокоуважаемая фрейлейн Ильза, я очень огорчен, что моя неудачная шутка дала повод заподозрить меня в недостатке глубокого уважения к вам. Прошу вас принять мои искренние извинения…
Фрейлейн Ильза, не совсем понимая, из-за чего горячится Мирцль и чего хочет от нее русский студент, кивнула головой, улыбаясь, налила ему и себе вина и сказала:
— Prosit! Еще порцию бобов.
Все рассмеялись. Мирцль не поняла издевательства и дружелюбно протянула Васичу руку.
— Вот и отлично. Больше не буду сердиться. Это все ваше вино… Чем больше пьешь, тем больше сердишься…