Том 4. Сашка Жегулев. Рассказы и пьесы 1911-1913

Андреев Леонид Николаевич

Яков (усмехаясь).Нет, этого не было.

Зайчиков. Не было? Ну, значит, опять напутав откуда-нибудь из другого мест?». Все это уж было когда-то, но только не помню, когда… Умираю я, Яков, князя-друга покидаю — видал?

Василиса Петровна (волнуясь).Извините, Иван Алексеевич, вы его задерживаете… Ты уже уходишь, Яков? Ну спасибо, что навестил. А Маргариточка с тобою, отчего она не пришла? Славная девушка. До свидания,

Яков.

Яков. Маргарита Ивановна умерли.

Василиса Петровна (вздрогнула).Да? Ну — царствие ей небесное. Значит, ты один?

Яков. Один. А у вас хорошо, Василиса Петровна, посмотрел я. Дом большой, порядок и двор такой чистый. Кто у вас дворником, Василиса Петровна?

Василиса Петровна. Дворником? — право, не помню. Кажется, Ахмет.

Яков. Татарин?

Василиса Петровна. Татарин. Татаре очень честные люди.

Яков. Хорош дворик. (Тихо.)Василиса Петровна, нельзя этого барина убрать: настоятельно надо.

Василиса Петровна (одним вздохом).Что такое?

Яков. За мной полиция гонится, сейчас у вас будет (громко).Хорош дворик, чистый.

Василиса Петровна. Боже мой! Простите, господа, что я… Я сейчас… Ах, Яков, я тебе еще не показывала — там одно письмо… Я сейчас, поди сюда.

Хватает Якова за рукав и тащит его в спальню.

В будуаре:

Зайчиков сидит, положив голову на руки; на цыпочках подходит князь, наклоняется.

Князь. Тебе не дать воды, дорогой?

Зайчиков. Нет. Сядь.

Князь. Нам надо уходить.

Зайчиков. Сядь. Дай руку.

Оставаясь в том же положении, берет руку князя и прижимает к щеке. И есть в их позе нечто такое, что смутно и трогательно напоминает тоскующих в клетке, обнявшихся обезьян.

Некоторое время спустя: оба, Зайчиков и князь, испуганно прислушиваются к происходящему в спальне. Зайчиков привстал, князь положил ему руку на плечо: тише!

Что там? Молчат.

Князь. Не знаю. Что это?

В спальне горит только лампочка с красным абажуром на столике у кровати. Войдя, княгиня дышит тяжело, пытается говорить, но глотает слова. Продолжает держать Якова за руку.

Яков. Куда это вы меня? А! — Сейчас будут. Я к вам уж через забор перемахнул, за пятки хватали. Ну?

Василиса Петровна. Что?

Яков. Ну, говорю. Гонятся! Через забор я.

Василиса

Петровна. Кто гонится? Кто через забор? Яша, ты что говоришь: гонятся — через забор — кто?

Яков. Ошалела бабочка! Ну, ну, не дрожи: может, сейчас, а может, и срок дадут — народ не быстрый. Эх! Ну, ну, не дрожи: деньги надо прибрать, деньги прибери. Да этих прогнать следует: расселись не вовремя, не до них. Ну?

Василиса Петровна. Каких этих? Какая бабочка? Пусти мою руку!

Яков. Да, это вы меня держите. Слушай, Маргаритка-то удавилась, а Феофан заблаговестил, теперь сам сидит: подлец! Ну, ну, поживей, говорю, чего киснешь. Суда бояться нечего, а деньги сохрани. Охрип я что-то, от водки, должно быть. Постель-то какая, и не видал таких. Ваша?

Василиса Петровна. Я не убивала.

Яков. Я и говорю — я убил. Теперь нечего размазывать, и без нас размажут. — Так-то накрасют, что и себя не узнаешь — мазилы ничтожные! Ну?

Василиса Петровна. Кто идут? (Падает на колени и жадно целует Яшину руку, быстро шепчет.)Яшенька, голубчик, милый, спрячь меня, спрячь меня…

Яков. Эх, руки-то не надо, нечистые они. Оставь.

Василиса Петровна. Нет, надо, надо, надо. Руки, ноги тебе поцелую — рабой твоей буду — ох, спрячь меня, спрячь меня…

Яков (слегка гладит ее по голове, наклоняясь).Да, милая ж ты моя, да не малодушествуй так! Ну и пострадаешь — так что из этого, пострадай, поплачь, утешься. Мне трудно, страдать я не умею, а тебе что! Ну? И Бога не бойся, перед Богом я за тебя заступник — а люди что! Ну? Что ж ты молчишь?

Слегка отстраняется от Василисы Петровны, и та бесшумно и вяло, как труп, валится на ковер.

Василиса Петровна!

Молчание.

Послушайте меня: Василиса Петровна!.. Так. Что ж мне с ней делать?

Молчание. Яков быстро оглядывает комнату, мебель, зеркало. Глядит на лежащую у его ног Василису Петровну и снова с некоторым любопытством озирается. Как будто слегка засвистал или сделал такое лицо. Делает шаг к занавесу.

Яков (негромко).Эй! Князь! Барин! — подите-ка сюда.

Зайчиков. Слышишь?

Оба входят в спальню, сразу ничего не понимают.

Где княгиня? Что такое?

Яков. Вот она — лежит.

Зайчиков. Умерла? Скончалась?

Яков. Да нет. Так. Сами посмотрите.

Василиса Петровна тихо стонет и приподымается на руках, садится на полу и молча с удивлением оглядывается.