Том 4. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть вторая
Шрифт:
Англии вовсе не хотелось, чтобы Португалия упрочила, а в особенности, чтобы она расширила свои владения в Америке. Незадолго до этого Англия заставила Португалию вернуть французскую Гвиану (1814), и в общем английское правительство не только не намерено было содействовать осуществлению видов португальского двора на Буэнос-Айрес, но даже желало, чтобы Монтевидео перестал составлять часть Бразилии.
С другой стороны, война, происходившая по другую сторону Ла Платы, принуждала двор в Рио-де-Жанейро увести войска из Бразилии, что делало возможным республиканское восстание, которое и вспыхнуло в Пернамбуко в марте 1817 года. Это движение было, правда, быстро подавлено, а вслед за тем наступила суровая реакция. Но огонь продолжал тлеть под пеплом, а правительство только раздуло его тем, что призвало из Европы новые полки, которые, будучи, подобно всей португальской армии, проникнуты либеральным духом, естественно распространяли его среди бразильцев. Следует прибавить, что прибытие этих привилегированнвгх войск, пропитанных чванством и устарелыми претензиями метрополии, вызвало среди колонистов еще более жгучее желание освободиться от
Отъезд Иоанна VI и регентство дон-Педро. Революция, происшедшая в Опорто и Лиссабоне (август — сентябрь 1820 г.), вызвала отголосок в северных бразильских провинциях. Английские агенты настоятельно советовали королю уехать, но он никак не мог решиться на этот шаг. В феврале он только собирался послать в Португалию своего старшего сына дон-Педро, оставляя за собой право созвать впоследствии в Бразилии совещательное собрание из уполномоченных для выработки основ будущей конституции. Но восстание, охватившее и Рио-де-Жанейро, вскоре заставило Иоанна VI дать более широкие обещания. Он в принципе заранее согласился на созвание кортесов и заявил, что лично едет в Лиссабон. Именно этого португальцы страстно хотели, так как они рассчитывали воспользоваться его присутствием в Лиссабоне для полного восстановления прежнего колониального режима в Рио-де-Жанейро и видели в нем залог не только своей собственной свободы, но и порабощения Бразилии.
Этот расчет не ускользнул от внимания «флуминензов» [110] , которые теперь передумали и не хотели отпускать короля. Но после того как шумное скопище на бирже было рассеяно по приказанию дон-Педро ружейными выстрелами (21 апреля), Иоанн VI мог наконец выехать в Лиссабон. Он оставил в Рио старшего сына в качестве регента и по секрету разрешил ему примкнуть к сепаратистскому движению, когда не будет больше возможности сопротивляться последнему; таким образом, если уж суждено Бразилии отделиться от Португалии, то она, по крайней мере, не окажется потерянной для Брагапцского дома. Кроме того, ему улыбалась также мысль о том, что уступки, которые дон-Педро будет постепенно делать колонии, будут раздражать, волновать и ослаблять собравшиеся в Лиссабоне кортесы.
110
Fluminenses обыкновенно называют в Бразилии жителей Рио-де-Жанейро.
Отделение. Дон-Педро желал отделения Бразилии, прекрасно понимая, что этой стране предстоит великая будущность и что для полного развития своих сил она прежде всего нуждается в прекращении своей зависимости от Португалии. Но, с другой стороны, он не мог забыть, что, являясь наследным принцем Португалии, он должен бережно относиться к самолюбию и притязаниям португальской нации. Прибавим, что он не хотел также ссориться со Священным союзом, который боялся конституционной пропаганды и с которым он должен был считаться по мотивам личного свойства [111] . Ввиду всех этих соображений дон-Педро находился в Бразилии в ложном положении. В сущности, ему хотелось создать автономную Бразилию, но связанную дипломатическими и династическими узами с Португалией. Он не разделял ни взглядов северных республиканцев-федералистов, которые объявляли себя в то время солидарными с лиссабонскими кортесами только для того, чтобы отказать в повиновении бразильскому правительству, ни взглядов южных монархистов, стремившихся к полному отделению от Португалии, ни взглядов живших в Бразилии португальцев, желавших прежде всего сохранить старую связь с метрополией.
111
Педро был женат с 1817 года на эрцгерцогине Леопольдине, дочери австрийского императора Франца I.
Таким образом, дон-Педро казался подозрительным для всех партий, которые вскоре заставили его раскрыть свои карты гораздо больше, чем он сам того желал. Но еще с большим подозрением относились к нему лиссабонские кортесы, которые, не довольствуясь тем, что подстрекали северные провинции отказывать Педро в повиновении, издали три декрета (29 сентября — 1 октября), имевшие целью упразднить в Бразилии центральное правительство, изолировать, а затем связать с португальским правительством отдельно каждую из 14 бразильских провинций и, наконец, принудить регента возвратиться в Европу. Ввиду этих угроз бразильцы умоляли принца не оставлять их (декабрь 1821 — январь 1822 г.). Так как отец давал ему советы в том же смысле, то он и остался в Бразилии, назначил своим первым министром лидера сепаратистской партии Хозе-Бонифасио де Андрада, созвал (16 февраля) совещательное собрание, которому поручено было выработать новую конституцию для Бразилии, в принудил португальские войска отправиться обратно на родину (февраль — март).
На эти меры дон-Лсдро кортесы ответили воспрещением вывоза какого бы то пи было оружия и военных снарядов в Бразилию (апрель), отправлением новых войск в Бахию, отклонением автономистской программы бразильских депутатов, наконец, возбуждением преследования против министров дон-Педро и требованием немедленного возвращения принца в Европу под угрозой лишения его прав престолонаследия в Португалии (20 сентября). Но эти провокации только побудили сепаратистскую партию действовать смелее. 13 мая дон-Педро должен был принять титул «постоянного и конституционного защитника Бразилии», а вскоре после того объявить о созыве суверенного учредительного собрания (5 июня), обратиться к бразильской нации с призывом предпринять великое дело своего освобождения (1 августа), применив для этого, в случае надобности,
Империя и конституция 1824 года. Вскоре (4 ноября) дон-Педро принял на службу адмирала Кокрэна, оставившего чилийскую службу. Этот отважный моряк в самом непродолжительном времени овладел городами Бахия, Мараньяно и Пара, и до истечения 1823 года власть нового императора признана была на всем бразильском побережье.
3 мая 1823 года собралось наконец учредительное собрание. Андрада хотел добиться от него изгнания всех португальцев, остававшихся еще в Бразилии. Император, не желавший окончательно порывать с метрополией, уволил его и пригласил новых министров из партии примирения (июль). Тогда Андрада соединился с демократическими членами собрания, которые хотели навязать дон-Педро почти республиканскую конституцию. Дон-Педро, чтобы выйти из затруднительного положения, не остановился перед государственным переворотом. 12 ноября 1823 года учредительное собрание было распущено. Правда, опасаясь восстановить против себя всю страну, дон-Педро вскоре после этого, в марте 1824 года, обнародовал конституцию, основанную на принципах 1789 года и проникнутую довольно либеральным духом. Но, помимо того, что это была «октроированная» (дарованная монархом) хартия, которая в качестве таковой должна была в меньшей мере внушать страх Священному союзу, она в данный момент оставалась только на бумаге: дон-Педро ввел ее в действие лишь много времени спустя, а пока сохранил диктаторскую власть.
Северные провинции протестовали и образовали Экваториальную федерацию. Но это правительство не могло устоять против энергичного наступления Кокрэна и в конце августа 1824 года прекратило свое существование. Власть дон-Педро вторично была признана всей Бразилией.
Португалия признает независимость Бразилии. Священному союзу очень хотелось прибегнуть хотя бы к дипломатическому вмешательству в пользу Португалии, но Каннинг решительно воспротивился всем попыткам общеевропейского решения бразильского вопроса. Кроме того, северные абсолютистские дворы (Россия, Австрия, Пруссия) и французское правительство меньше были испуганы бразильской революцией, чем восстанием испанских колоний, по той причине, что в Рио-де-Жанейро монархический по крайней мере принцип не потерпел, повидимому, ущерба. Поэтому лиссабонский кабинет обращался к помощи этих государств без всякого успеха. Английское правительство, также весьма довольное установлением в Бразилии монархической формы правления, в конце концов заставило Португалию согласиться на свое посредничество. Благодаря ему 29 августа 1825 года заключен был договор, по которому король Иоанн VI, уступая все свои права на Бразилию своему старшему сыну, признал полную независимость этой страны. Вскоре после того старый король умер (10 марта 1826 г.), и бразильский император, со своей стороны, отказался от португальской короны в пользу своей дочери Марии, Бразилия же предназначалась в наследство сыну его Педро (2 мая 1826 г.). Таким образом, разделение обоих государств объявлено было окончательным.
Французские колонии в Америке. Республика Гаити и договор 1825 года. По Парижскому трактату (30 мая 1814 г.) Франции возвращена была лишь малая часть прежних ее владений в Америке. Англия вернула ей Мартинику, Гваделупу с прилегающими к ней островками [112] , наконец, островки Сен-Пьер и Микелон (в ньюфаундлендских водах), а Португалия обещала ей возвратить захваченные во Французской Гвиане территории [113] . Населенная и богатая колония Сан-Доминго, которая одна стоила больше всех остальных, была окончательно потеряна для Франции.
112
Острова Дезирад, Мари-Галант, Сэнт.
113
Так как старые пограничные споры между Францией и Португалией возоб. новились, то действительное возвращение этой территории задержалось на три года. Трактатом 28 августа 1817 года было установлено, что французские владения будут простираться «до реки Ояпок, устье которой находится между 4° и 5° северной широты и до 32° долготы на восток от острова Фегро вдоль параллели 2°24′ северной широты». Это соглашение не положило, впрочем, конца спору, который тянулся еще чрезвычайно долго между Францией и Бразилией.
Правда, трактат признавал все права Франции, равно как и права Испании [114] , на этот большой остров. Но фактически французская часть Сан-Доминго пользовалась полнейшей независимостью с конца 1803 года. Там образовались два государства: одно — на севере под властью негра Дессалина, преемник которого Кристоф принял титул короля (под именем Генриха I); второе — на юго-западе, под властью мулата Петиона, который называл его республикой, но который в действительности правил по своему произволу, а в 1814 году заставил избрать себя пожизненным президентом. Оба эти государства, долго враждовавшие между собой, слились в одно по смерти Петиона (1818) и после самоубийства Кристофа, под диктаторским управлением Буайе (1820); а через два года испанская часть острова добровольно отдалась во власть правительства Гаити (1822).
114
Испанская часть Сан-Доминго, более обширная, но менее населенная, чем французская часть, была уступлена Франции в 1795 году; но испанские колонисты фактически снова завладели ею в 1809 году.