Том 4. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть вторая
Шрифт:
ГЛАВА IX. ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА. 1815–1848
Состояние колоний в 1815 году. То обстоятельство, что испанские кортесы и регентство в Кадиксе принуждены были напрячь почти все свои силы для борьбы с Наполеоном, содействовало в течение некоторого времени успехам восстаний, происходивших начиная с 1810 года в испанских колониях в Америке. Но по прошествии нескольких лет повстанческое движение ослабело, и район его значительно сократился, так что в 1815 году Испания еще господствовала в большей части своих колоний.
Причины кажущейся неудачи испано-американской революции заключались: 1) в партикуляристской политике этих колоний, новые вожди которых не сумели объединить их для общего действия (впрочем, огромные расстояния и трудность сообщений делали всякую концентрацию сил почти невозможной); 2) в сравнительно индифферентном отношении индейцев, которые (если не считать Мексики) принимали лишь слабое участие в войне за независимость; 3) в раздорах среди восставших креолов, из которых одни стояли за монархию («централисты»),
В Мексике восстание, не выходившее за пределы центральных провинций и не распространившееся ни на столицу, ни на прибрежные пункты [99] , явно клонилось к упадку. После казни священника Морелоса (22 декабря 1815 г.) оно скоро закончилось. В Гватемале не было никаких серьезных волнений.
В Новой Гренаде Богота была еще свободна. Но несколько провинций отказались ей повиноваться. Испанцы снова овладели Квито (ноябрь 1812 г.), вернули себе Венесуэлу и изгнали Боливара (сентябрь 1814 г.). Освободитель снова отправился в изгнание (май 1815 г.), в то время как посланный Фердинандом VII Морильо готовился высадиться с свежими войскамд на Твердую землю.
99
В этой стране в восстании участвовали главным образом индейцы, которые под предводительством Гидальго и даже Морелоса учиняли большие жестокости. Зато мексиканские креолы поддерживали испанцев.
В Лиме (Перу) вплоть до 1814 года власть вице-короля Абаскала никем почти не оспаривалась. Он мог даже отправить войска в Квито, а также в Верхнее Перу, страну, где восстание дважды начиналось по инициативе Буэнос-Айреса и которая дважды была снова занята испанцами, и в Чили, где испанское владычество восстановлено было его помощником Озорио (октябрь 1814 г.). В 1815 году он без труда подавил запоздалое восстание в Куско и в Ареквипе.
Зато на юге восстание делало успехи. Монтевидео очутился во власти буэпос-айресского правительства (20 июня 1814 г.). Но силы этого правительства парализовались борьбой между централистами и федералистами. Неукротимый Артигас со своими полудикими гаучо овладел «Восточной полосой» (Уругвай), которую он предал огню и мечу, затем вторгся в провинции Энтрериос, Корриентес, Санта-Фе, жители которых радостно его приветствовали, так как он, невзирая на ревнивую исключительность Буэнос-Айреса, обещал разрешить иностранным судам плавание по реке Ла Плате и ее притокам. Наконец, покорный доселе Парагвай принужден был превратиться под диктатурой доктора Франсиа [100] в своеобразное замкнутое «монастырское» государство, доступ в которое так же строго был закрыт для «портеносов» (жителей Буэнос-Айреса), как и для испанцев. Лаплатские патриоты начали приходить в отчаяние. Некоторые из них подумывали об основании монархии в пользу инфанты Карлотты, сестры Фердинанда VII и жены принца-регента португальского; другие, как, например, Ривадавиа, предлагали корону бывшему королю Карлу IV или инфанту Франсиско де Паула, а некоторые готовы были даже подчиниться самому Фердинанду VII.
100
Этот странный человек, относившийся к религии по-вольтеровски, а к свободе по-иезуитски, был назначен в мае 1811 года секретарем хунты, положившей конец власти испанского губернатора Веласко. В конце 1813 года Франсиа заставил избрать себя консулом. Затем, созвав национальное собрание, членов которого он сам назначил и которое обсуждало вопросы (или делало вид, что обсуждает) под штыками его солдат, он был в 1814 году провозглашен неограниченным главой республики на три года, по истечении которых ему нетрудно было добиться пожизненной диктатуры.
Политика Фердинанда VII. Если бы этот государь предоставил в то время американцам свободу торговли и широкую политическую автономию, то он, пожалуй, без особых усилий мог бы сохранить колониальные владения своих предков. Но он хотел во всех отношениях править по образцу своих предков. Он намеревался восстановить по ту сторону океана политический режим, с которым испанская Америка ни за что не хотела примириться. Таким образом, он ставил себе задачу обратно отвоевать все колонии силой. Но этой-то силой он и не располагал. После шестимесячных приготовлений ему удалось собрать и вооружить только 16 000 человек, отданных под команду Морильо. Правда, Фердинанд рассчитывал на помощь Священного союза, как раз образовавшегося в 1815 году, и на то, что русский император Александр I, автор этого странного договора, был не менее предан защите его интересов, чем новый французский король Людовик XVIII.
Политика Соединенных Штатов и Англии. Но благожелательное отношение Священного союза к Испании постоянно парализовалось двумя могучими государствами, весьма заинтересованными в том, чтобы не допустить покорения Фердинандом VII испанских колоний. Мы говорим о Соединенных Штатах и об Англии.
Соединенные Штаты мечтали о том, чтобы совершенно устранить европейские государства от всякого вмешательства в дела нового континента. Основание большого количества республик, организованных по их образцу, республик, которые должны были играть по отношению к ним роль политической клиентелы и вместе с тем открыть для их торговли широкий рынок, — это было таким счастьем, которое Соединенные Штаты не намерены были выпускать из рук. Поэтому с самого начала восстание колоний пользовалось довольно открытой поддержкой с их стороны. У Соединенных Штатов, кроме того, имелся с Испанией старый спор, о котором они никогда не забывали. За несколько миллионов, которые, по их словам, Испания была им должна, они в 1810 году уже заняли часть Флориды. Эта провинция, совершенно
Что касается Англии, то ее всегда пугало колониальное могущество Испании. В 1815 году в большей степени, чем когда-либо, дело шло для нее о том, чтобы захватить рынок в американских колониях Испании и вытеснить оттуда французов. Известно, что она поддерживала первых испано-американских патриотов в конце XVIII века. И если бы это зависело только от ее желания, то Буэнос-Айрес, Чили и Мексика освободились бы от кастильского (испанского) владычества уже в 1806–1808 годах. Если затем необходимость соединиться с кортесами Кадикса для борьбы с Наполеоном заставила Англию скрывать свои истинные намерения, то это еще не означало, что она навсегда от них отказалась. В 1812 году она хотела выступить посредницей в конфликте между кортесами и новым государством Буэнос-Айрес (впоследствии Аргентина) — ловкий и удобный способ легализовать революцию. После реставрации Фердинанда VII она возобновила это предложение. В качестве вознаграждения за свои посреднические услуги британское правительство требовало свободы торговли в Америке. Но испанский король договором 5 июля 1814 года обещал ему только считать Англию наиболее благоприятствуемой нацией в том случае, если торговля сделается в Америке свободной (что, в сущности, значило ничего не обещать), и не возобновлять семейного договора [101] . В то же самое время он старался отсрочить запрещение торговли невольниками, которого пытался добиться от него Сент-Джемский (английский) кабинет [102] . Ввиду этого правительство снисходительно закрывало глаза на ту поддержку, которую американские инсургенты не переставали встречать в Англии или в английских колониях. В начале 1815 года Боливар стал подготовлять свой реванш на острове Ямайке. Конечно, управлявшие тогда Англией тори опасались распространения революционного духа и неблагосклонно относились к демократическим тенденциям испано-американских колоний. Но они полагали, что эти тенденции, поддерживаемые Соединенными Штатами, могут быть ослаблены только британским влиянием и что Англия должна постараться приобрести доверие новых государств, для того чтобы удержать их от установления республиканского образа правления. Во всяком случае тори желали, чтобы эти государства добились полной независимости, а такие политические деятели, как Каннинг, полагали, что, даже если они останутся республиками, их освобождение будет все-таки выгодно для Англии. Будучи убеждена, что Фердинанд не в состоянии справиться с американской революцией, Англия не хотела допустить, чтобы другие государства помогли ему подавить ее. Это обнаружилось на Венском конгрессе, где, несмотря на усилия русского императора, Англия помешала Европе дать коллективную гарантию колониальному владычеству Испании.
101
Т. е. союза испанских Бурбонов с французскими Бурбонами. — Прим. ред.
102
Испания согласилась на это только в 1817 году, но и после еще долго уклонялась от фактического исполнения принятых на себя обязательств.
Восставшие колонии от 1815 до 1820 года. Испания, не сознававшая своей слабости, все еще надеялась собственными силами усмирить восставшие колонии. В Мексике военное счастье продолжало ей улыбаться по прежнему. Казнь Морелоса и террор, в котором держал страну вице-король Кал-леха, заставили рассеяться в 1816–1817 годах главные отряды инсургентов. Молодой Мина, явившийся с 300 человек, чтобы оживить восстание, не встретил поддержки у мексиканцев; хотя он и обещал им политическую свободу, но он был слишком хорошим испанским патриотом, чтобы обещать им национальную независимость. После шестимесячных сверхчеловеческих усилий он был в свою очередь схвачен и расстрелян (11 ноября 1817 г.). Только один отряд Гверреро продолжал еще действовать, но не внушал опасений новому вице-королю. Аподака, применяя кроткие меры, привел к повиновению свыше 17 000 повстанцев и вскоре уверил себя, что ему удалось окончательно восстановить в Мексике власть метрополии.
С другой стороны, Морильо, прибыв в Венесуэлу, овладел Картагеной и Боготой (декабрь 1815 г. — июнь 1816 г.). Но на этом его успехи и остановились. Примененные им меры суровой репрессии не замедлили возбудить снова ненависть и вызвать новые восстания. Боливар опять появился на «Твердой земле» (май 1816 г.). «Освободитель» пробрался по р. Ориноко вглубь страны, укрепился в Ангостуре, ставшей на некоторое время резиденцией его правительства (июль 1817 г.), и сделал испанскую Гвиану своей операционной базой, а в это самое время действовавший па Апурской равнине неутомимый Паэс со своими льянеросами взбунтовал провинции Баринас и Казанаре и этим содействовал тому, что Новая Гренада снова взялась за оружие.
По возвращении в Венесуэлу Морильо пришлось со всех сторон отбиваться от врагов, силы которых с каждым днем возрастали, тогда как его собственные силы уменьшались. Хотя Боливар, предпринявший экспедицию против Каракаса, потерпел тяжкую неудачу (март 1818 г.), вследствие чего его авторитет на некоторое время пошатнулся, но положение испанцев от этого не улучшилось. Уже в начале 1819 года «Освободитель» загладил понесенную неудачу. Кроме того, ему удалось заключить заем в Англии, откуда он получил не только оружие и снаряды, но также солдат и офицеров. И вот, созвав в Ангостуре (15 февраля 1819 г.) национальный конгресс, который снова провозгласил независимость страны, Боливар скоро опять перешел в наступление. Поручив своим помощникам занять внимание Морильо, он неожиданно двинулся на Новую Гренаду, перешел через Анды в период дождей, разбил испанцев при Бояке (7 августа) и, совершив триумфальный въезд в Боготу, провозгласил там объединение Новой Гренады с Венесуэлой (10 августа). Этот замечательный поход продолжался всего 70 дней. Уже к концу того же года он возвратился в Ангостуру, а конгресс санкционировал слияние обоих государств в нераздельную республику Колумбию (17 декабря 1819 г.).