Том 5. Пьесы 1867-1870
Шрифт:
Андрей. Господин Кучумов.
Лидия. Я думаю принять его.
Телятев. Примите.
Лидия (Андрею). Проси!
Андрей уходит. Входит Кучумов, потом Васильков.
Лидия, Надежда Антоновна, Телятев, Кучумов, потом Васильков.
Кучумов (напевая). Io son rico… Что с вами?
Лидия. У меня описывают имущество, привезли вы сорок тысяч?
Кучумов. Io son rico… Нет, вы представьте себе, какое со мной несчастье.
Входит
Мой человек, которого я любил, как сына, обокрал меня совершенно и убежал, должно быть, в Америку.
Телятев. Очень жаль мне твоего человека! С тем, что у тебя можно украсть, не только до Америки, но и до Звенигорода не доедешь.
Кучумов. Не шути, я не люблю. Я разослал телеграммы по всем трактам; вероятно, его скоро схватят, отберут деньги, и тогда я вам, дитя мое, доставлю их.
Телятев. Не все же он украл, ведь осталось же что-нибудь.
Кучумов. Как не остаться! Я без тысячи рублей из дому не выезжаю.
Васильков. Так отдайте мне шестьсот рублей, которые должны по картам.
Кучумов. А! Вы здесь! И очень хорошо. Я давно хотел с вами расчесться. Карточный долг для меня первое дело. (Вынимает бумажник.)Что за вздор такой? Вероятно, я как-нибудь обложился, положил в левый карман. Ах, да я не тот сюртук надел. Впрочем, вы можете получить эти деньги с Надежды Антоновны.
Васильков. Хорошо, я получу. Лидия Юрьевна, я ваш долг заплатил. Вам нужно ехать в деревню.
Лидия. Когда хотите.
Васильков. Я еду завтра, будьте готовы!
Лидия (подает мужу руку). Благодарю вас, что на целый день вы даете волю моим слезам. Мне нужно о многом поплакать! О погибших мечтах всей моей жизни, о моей ошибке, о моем унижении. Мне надо поплакать о том, чего воротить нельзя. Моя богиня беззаботного счастия валится со своего пьедестала, на ее место становится грубый идол труда и промышленности, которому имя бюджет. Ах, как мне жаль бедных, нежных созданий, этих милых, веселеньких девушек! Им не видать больше изящных, нерасчетливых мужей! Эфирные существа, бросьте мечты о несбыточном счастье, бросьте думать о тех, которые изящно проматывают, и выходите за тех, которые грубо наживают и называют себя деловыми людьми.
Телятев. Каково это слушать нам, бездельникам!
Кучумов (поет). Io son rico…
Телятев. Неправда. Noi siamo poveri [19] .
Лидия. Вот другая жертва, которую я приношу вам.
Васильков. Жертв не надо.
Лидия. Я вижу, что нашла коса на камень. Извольте, я признаюсь. Я принимаю ваше предложение, потому что нахожу его выгодным.
19
Мы бедны
Васильков. Но знайте, что я из бюджета не выйду.
Лидия. Ох, уж мне этот бюджет!
Васильков. Только бешеные деньги не знают бюджета.
Телятев. Ты говоришь святую истину; скажу более, что ты повторяешь мои слова.
Васильков (Телятеву). Прощай, друг, мне тебя от души жаль. Ты завтра будешь без крова и без пищи.
Телятев. Ты не хочешь ли мне денег дать взаймы? Не давай, не надо. Пропадут, ей-богу, пропадут. Москва, Савва, такой город, что мы, Телятевы да Кучумовы, в ней не погибнем. Мы и без копейки будем иметь и почет, и кредит. Долго еще каждый купчик
Лидия робко подходит к Василькову, кладет ему руку на плечо и склоняется головой.
Занавес.
Комментарии
Тушино *
Впервые пьеса была опубликована в журнале «Всемирный труд», 1867, № 1.
Эта историческая хроника была задумана Островским в августе, начата 29 сентября и окончена 5 ноября 1866 г. 7 января 1867 г. «Тушино» одобрено Театрально-литературным комитетом, а 23 января разрешено драматической цензурой.
Консервативные круги встретили новую историческую пьесу Островского нападками. Рецензент «Сына отечества» даже утверждал, что жанр исторической драмы вообще не является призванием Островского («Сын отечества», 1867, № 20, 24 января). П. Д. Боборыкин несколько лет спустя в статье «Островский и его сверстники» писал о «Тушине»: «Это смесь историко-бытовых картин с очень рыхлой любовной интригой… народно-государственная драма низводится на степень жанровых картинок, производящих даже в печати весьма низменное действие» («Слово», 1878, № 8, отд. II, стр. 35). Но подобные крайние оценки не были приняты прогрессивной общественностью, хроника Островского была в общем встречена одобрением и в театральном мире.
Островский читал «Тушино» в Артистическом кружке (16 февраля 1867 г.) и других местах. На одном из таких чтении присутствовал музыкальный критик Н. Д. Кашкин. «„Тушино“, — вспоминал он, — мне чрезвычайно понравилось необыкновенной силой и жизненностью картин, быстро сменяющих одна другую» («Русские ведомости», 1895, № 23, 23 января). Критик либеральной газеты «Голос» писал: «В обществе и в печати довольно распространено мнение, что „Тушино“ — слабейшая из драматических хроник г. Островского. Мы не разделяем этого мнения… действительно, эпоха тушинского вора начерчена автором мастерски… Что касается Василия Шуйского и тушинского вора, то характеры их изображены совершенно верно истории…» Главное достоинство хроники критик видел в «эпическом изображении эпохи» и с похвалой отзывался о колоритности и «определенности» характеров Николая и Максима Редриковых. «Рядом с братьями Редриковыми на ту же ступень главного действующего лица поставлена дочь ростовского воеводы Сеитова, Людмила — новая попытка со стороны г. Островского нарисовать идеальную русскую женщину. Людмила — натура блестящая в полном смысле этого слова: своевольная, капризная, но умная, способная, страстная, великодушная…» («Голос», 1867, № 156, 8 июня).
В композиции «Тушина» критика отмечала соединение двух линий — исторической и вымышленной («Русское слово», 1895, № 27, 28 января).
На сцене хроника была одновременно поставлена в Москве и в Петербурге: 23 ноября 1867 г. В Малом театре (в бенефис В. И. Живокини) роли исполняли: П. М. Садовский — Сеитов, Г. Н. Федотова — Людмила, И. В. Самарин — Дементий Редриков, Н. В. Рыкалоиа — его жена, П. Г. Степанов — Шуйский, В. И. Живокини — Скуратов, и др. В Александринском театре (в бенефис Л. Л. Леонидова) в спектакле выступили: П. И. Григорьев 1-й — Сеитов, Е. В. Владимирова — Людмила, Л. Л. Леонидов — Дементий Редриков. П. К. Громова — его жена, П. В. Васильев — Шуйский, П. И. Зубров — Скуратов, и др. Н. Ф. Сазонов, по оценке самого драматурга, «в роли молодого Редрикова (Николая — Г. П.) … обнаружил много нежности, много искреннего чувства» (т. XII, стр. 223). «Тушино» редко ставилось на сцене, так, в период с 1875 по 1917 г. шло всего пять раз.