Том 5. Путь к большевизму
Шрифт:
Это было сказано во всеуслышание, перед лицом собрания — народа и интеллигенции…
Как только хватает смелости у человека!
Аналогичное заявление было сделано им с подобающими движениями и гримасами в заседании Революционного комитета несколько дней тому назад. «Мы рабочие, мы»… — это его любимая фраза. Просто физически краснеешь за него. Непростительно! Об остальных позерах и говорить не приходится — сыплют незнакомыми словами, именами, никому неизвестными фактами. Ни на чем не останавливаются, ничего не объясняют; а что нашему мужичку или рабочему скажут эти красивые слова: «Лозунги
Подобных людей занимает почетная роль главаря, председателя, организатора — и только. От этих болтунов, кроме вреда, ничего получиться не может. В большинстве они тупые, неразвитые люди, а часто и совершенно бесчестные. Честные больше молчат. Поэтому-то среди подобных говорунов впоследствии оказывается так много провокаторов. Редко-редко услышишь разумное, честное слово настоящего работника. Все болтовня, все заполнение пустопорожнего времени, все утоление своей политической, фальшивой жажды.
13 марта 1917 г.
Чувствуется острая нужда в злободневной литературе. Ее совершенно нет. Помню, в прошлую революцию брошюры наводнили, переполнили рынок. Набежала масса лишнего, совершенно ненужного, сбивавшего с толку доверчивую публику. Теперь картина совершенно обратная, но еще более печальная. Нет ни единой брошюры, которая обсуждала бы события и вопросы текущего момента. Общественные выступления, чтения лекций, ведение бесед — все это носит пока чисто случайный характер.
Единственная надежда — сплотить работников вокруг Общества грамотности. У нас уже имеется ядро человек пять-шесть. Оно на ближайших днях и поведет работу. Надо соединить разрозненные элементы интеллигенции. Организовавшееся с первых дней революции общество интеллигенции практически пока сделало мало.
Общество это какое-то странное, безличное, без определенной платформы, без определенного плана работы. Тут, кажется, толку ждать не приходится. Совет рабочих и солдатских депутатов в ближайшем будущем также не намечает никакой работы в массах. Некому за нее взяться: лучшие работники Совета попали в Революционный комитет и, таким образом, выполняют лишь функции связующего звена.
Совет занят большой, внутренней работой по организации. Сам он сбился с пути, не имеет хороших руководителей и пока является корпорацией также довольно бесплодной. Зачем-то допущены представители средне-учебных заведений. Совет теряет физиономию ярко выраженной классовой организации и сбивается на винегрет.
Революционный комитет пока совершенно не имеет времени заниматься какой бы то ни было пропагандистской работой: он завален повседневной работой по городскому самоуправлению, продовольственному вопросу, милицией и проч. и проч.
Таким образом, совершенно некому взяться за дело оповещения и ознакомления широких масс рабочего и крестьянского люда со смыслом происходящего.
14 марта 1917 г.
Сегодня отдан в редакцию местных «Известий Революционного
Подыскано уже и здание, так что в случае успеха призыва в ближайшие дни клуб сможет расправить свои багряные крылья. Мысль о создании клуба родилась как-то случайно; потом слово за слово, один другому — и на собрании слушателей наших курсов 10-го марта вопрос о клубе был поставлен на повестку дня. Теперь уже никто не сомневается, что скоро у нас будет «Рабочий» — так назвали это новое дитя революции. Все ждут его с нетерпением, с открытой радостью: — кто не понимает, тот чувствует, что там готовится для него что-то простое, необходимое и потому — решительно прекрасное.
15 марта 1917 г.
Создается Техническое общество.
В состав членов правления вошли химики, механики, местные фабриканты… Думают открыть в ближайшем будущем не то курсы, не то школу. На ряду со специально-техническим образованием будут проходиться и общеобразовательные предметы. За советом и справками обращаются на наши курсы. Первоначально они даже думали взять наши курсы в свое ведение, расширить их, платить нам, преподавателям, из своих средств, а слушателей освободить совершенно от платы.
Но им было заявлено, что московские студенты курсы не отдадут, от материальной же поддержки не откажутся. И решено было дать материальную поддержку — 500 р. ежемесячно (это было решено на следующий день, во втором заседании).
При обществе устраиваются свои классы, а преподавателей пригласят путем публикации, объявив о вознаграждении (3 р. за час занятий по предметам общеобразовательным).
Остается фикция платы для слушателей (2 р. за полгода), чтобы дать возможность чувствовать себя «хозяевами», «учиться за свои» и просто прекратить возможность попасть туда лицам случайным.
16 марта 1917 г.
Приходится все начинать с азбуки. В водовороте новых слов тонут понятия, благие начинания, искреннее устремление немногих работников начать настоящее, упорное, но малоприметное созидание. На беседах задаются вопросы вроде того, что: кто такой президент, что такое буржуазия. В ходу выражения «капиталистический, буржуазный строй», «член пропагандистского коллектива», «утопические социальные теории».
Сидит мужичок, слушает и думает про себя: «Ну, дурак же я дурак, ничего-то я не понимаю…» А разъяренный оратор хлещет его Энгельсом, Марксом, Лассалем, Каутским, Бебелем и проч. и проч.
Кончится речь. Мужичок обтирает холодный пот и растерянно смотрит по сторонам, ища объяснения, помощи, прибежища. Но видит со всех сторон такие же растерянные, скорбные взоры, — видит и скорбит еще больше. Зато уж крепко он отомстит, когда начнут кричать: «долой самодержавие», «да здравствует свобода», и проч. Тут ему все понятно, — конечно, по-своему. Тут лафа, одно удовольствие.
17 марта 1917 г.
Есть слух, что в 30 верстах в Шуе вырезана целая семья. Идут толки. Выражается недовольство милиционерами.