Том 5. Рассказы и пьесы 1914-1915
Шрифт:
Вскрикивает от неожиданности и страха. Из чащи внезапно появляется герцог.
Эльза. Кто это?
Генрих. Эльза! Любовь моя, моя невеста!
Эльза. Генрих!
Замирает в объятиях. На верхней ступени, привлеченный криком Эльзы, появляется Астольф, смотрит мгновение и скрывается.
Почему так долго? Так можно умереть от ожидания, от тоски, от страха! Покажите мне лицо ваше… Да, это вы, это ты. Генрих, почему так долго? Почему ты
Генрих. Да, это мой призрак.
Эльза. А почему так горячи губы? У призрака губы холодны и немы.
Генрих. Их сожигает адский пламень.
Эльза. А почему так светятся твои глаза, призрак? У призрака глаза тусклы и немы.
Генрих. В них отсветы рая! Любовь моя, моя невеста — как я люблю тебя, Эльза! Какой сегодня длинный день!
Эльза. Какой сегодня страшный день!
Генрих. Я измучился, я бросил моих баронов и воинов, — они подвигаются так медленно и торжественно, — я прискакал вперед, и какое счастье: я встретил тебя здесь одну. Любовь моя, неужели ты ждала меня, меня?
Эльза. Нет. Но какой странный на вас плащ.
Генрих. Это плащ моего оруженосца; я не хотел, чтобы меня узнали. Это не я, это мой призрак, Эльза: герцог идет там, с баронами своими.
Эльза. Уже близко?
Генрих. Ты скоро услышишь их трубы, — и тогда мой призрак покинет тебя.
Эльза. Надолго?
Генрих. Любовь моя!
Целуются и тихо разговаривают. На верхней ступени лестницы показываются граф и старый Астольф. Молчание.
Астольф (шепотом). Смотрите, граф, смотрите.
Граф (так же).Смотрю, Астольф.
Астольф. Это герцог.
Граф. Ты думаешь?
Астольф. Кому же больше? Это герцог.
Граф. А плащ?
Астольф. Но я узнаю его лицо, — это герцог.
Граф. А я сомневаюсь. Это кто-то другой. Да, да, старик, не удивляйся, это кто-то другой… Боже, какая ужасная мысль: графиня Эльза изменяет своему благородному жениху, и пока он на крыльях любви стремится сюда, она принимает какого-то проходимца… Вот каковы женщины, Астольф! (Смеется.)
Астольф. Вы шутите, граф.?
Граф. Разве то, что ты видишь, похоже на шутку?
Астольф. Но это, ей-Богу, герцог!
Граф. Молчи, старик! Или ты считаешь герцога способным на такое неуважение к нам? По-твоему, герцог может влезть ночью, через дыру в стене, как вор, как хорек, подбирающийся к курам? Герцог нам навязан императором, это правда, но герцог уважает нас… Ты, кажется, опять кладешь руку на меч?
Астольф. Я начинаю сомневаться.
Граф. И разве тут не темно?
Астольф. Темно.
Граф. И разве в темноте нельзя ошибиться?
Астольф. В темноте можно ошибиться. Да, это не герцог.
Граф. Бедный герцог! Быть так гнусно обманутым, и когда же — накануне свадьбы! Но мы вступимся за его честь, за которую сам он постоять не может.
Астольф. Да, это не герцог. Теперь я вижу.
Граф. Тише! Возьми трех слуг, выбери тех, что голоднее — голод придает им силы… ах, негодяи, как он сладко целует мою дочь, невесту благородного герцога!.. И жди проходимца: а когда он пойдет, схватить его и бросить в пруд! Тише! Свинцу на ноги и камней! Тише… Как он сладко целуется, похититель моей чести!
Астольф. Да, теперь и я вижу ясно: это не герцог!
Граф. Тише!..
Уходят.
Эльза. Почему так долго?
Генрих. Какой длинный, какой насмешливый день. Весь день, с утра, как только я увидел нынешнее солнце, я стремлюсь к тебе, но земля держит мои ноги. Тысячи приключений, тысячи несчастий! Без причины падает мой конь; я беру нового, у которого восемь, двенадцать ног, и скачу! Мой путь преграждает разлив реки, — я бросаюсь в воду и плыву… Тонут кони и люди… но вода не берет меня…
Эльза. Ай!
Генрих. Что с тобой?
Эльза. Нет, ничего, мне что-то послышалось. Ты говоришь: вода.
Генрих. На пути мы попадаем в сражение: какие-то безумцы осыпают друг друга свинцом, — но мы пробиваемся сквозь, и свинец не берет меня.
Эльза. Ты говоришь: свинец… Я слушаю, это я так оглянулась.
Генрих. Мы скачем по горящему городу, и ему нет конца, а уже наступает ночь, — и вот снова падает мой конь! Бароны ропщут, везде им чудятся предзнаменованья; нахмурив брови, всегда бесстрашные, теперь они со страхом смотрят в даль пути и просят сделать остановку, — им не нравится сегодняшнее солнце. Но я кричу: вперед! К возлюбленной моей! К невесте, ждущей жениха, — вперед! И вот я здесь, с тобою, касаюсь плеч твоих и нежных рук, ловлю дыханье чистых уст твоих, теряю понимание жизни: что правда здесь, что сон? Но ты молчишь? Ты смущена?.. Как колокольчик, бьется сердце за корсажем, — скажи, что думаешь?
Эльза. Нет, ничего. Мне также не понравилось сегодняшнее солнце.
Генрих. Его уж нет, оно зашло!
Эльза. Оно зашло, его уж нет, — а ты со мною. Но нет, ведь это же не ты: твой призрак только, с горячими губами и светлым взором!
Громко трубят трубы.
Это идет герцог!
Генрих. Это идет герцог.
Эльза. Боже, как я сознаюсь ему в моей измене: ведь я кого-то поцеловала!